MIA - главная страница | Глав. стр. Иноязычной секции | Глав. стр. Русской секции  | Сочинения Сталина Том 10

Политический отчет Центрального Комитета XV съезду ВКП(б)^[70] 3 декабря 1927 г.

И.В. Сталин

Оригинал находится на странице http://grachev62.narod.ru/stalin/index.htm
Последнее обновление Январь 2011г.

I. Нарастающий кризис мирового капитализма и внешнее положение СССР

Наша страна, товарищи, живет и развивается в обстановке капиталистического окружения. Ее внешнее положение зависит не только от ее внутренних сил, но и от состояния этого капиталистического окружения, от положения капиталистических стран, окружающих нашу страну, от их силы и слабости, от силы и слабости угнетенных классов во всем мире, от силы и слабости революционного движения этих классов. Я уже не говорю о том, что наша революция есть часть международного революционного движения угнетенных классов.

Вот почему я полагаю, что отчет ЦК должен быть начат с обрисовки международного положения нашей страны, с обрисовки положения в капиталистических странах и состояния революционного движения во всех странах.

1. Экономика мирового капитализма и обострение борьбы за внешние рынки

а) Первый вопрос, это – состояние производства и торговли в крупнейших капиталистических странах.

Основной факт в этой области, товарищи, состоит в том, что производство капиталистических стран за [c.271] эти два года, за отчетный период, перевалило за довоенные нормы, пошло дальше довоенных норм.

Вот некоторые данные на этот счет.

Индекс мировой продукции чугуна: в 1925 г. – 97,6 проц. от довоенного, в 1926 г. – уже 100,5 проц. от довоенного, за 1927 г. нет полных данных, есть данные за первое полугодие, которые говорят о дальнейшем росте производства чугуна.

Индекс мировой продукции стали: в 1925 г. – 118,5 проц., в 1926 г.– 122,6 проц. от довоенного.

Индекс мирового производства угля: в 1925 г. – 97,9 проц., в 1926г.– некоторое падение – 96,8 проц. Здесь сказалось, очевидно, влияние английской забастовки.

Мировое потребление хлопка: в 1925/26 г. – 108,3 проц. от довоенного, в 1926/27 г. – 112,5 проц. от довоенного.

Мировой сбор пяти хлебов^[71]: в 1925 г. – 107,2 проц. от довоенного, в 1926 г. – 110,5 проц., в 1927 г. – 112,3 проц.

Так медленно, мелкими шажками, продвигается вперед общий индекс мирового производства, переваливая за довоенный уровень.

Но зато есть некоторые капиталистические страны, которые не идут, а скачут вперед, оставляя позади довоенный уровень, например Северо-Американские Соединенные Штаты и отчасти Япония. Данные о Северо-Американских Соединенных Штатах: рост обрабатывающей промышленности в 1925 г. – 148 проц. от довоенного, в 1926 г. – 152 проц. от довоенного; рост добывающей промышленности в 1925 г. – 143 проц. от довоенного, в 1926 г. – 154 проц. [c.272]

Рост мировой торговли. Мировая торговля идет не так быстро, как производство, обычно она отстает от производства, но она все-таки подошла к довоенной норме. Индекс внешнего товарооборота во всем мире и в важнейших странах в 1925 г. – 98,1 проц. от довоенного, в 1926 г. – 97,1 проц. По отдельным странам: Северо-Американские Штаты в 1925 г. – 134,3 проц. от довоенного, в 1926 г. – 143 проц.; Франция – 98,2 проц. и 99,2 проц.; Германия – 74,8 проц. и 73,6 проц.; Япония – 176,9 и 170,1 проц.

В общем и целом мировая торговля уже подошла к довоенной норме, а в некоторых странах, например в Северной Америке и Японии, уже перевалила за довоенные нормы.

Наконец, третий ряд фактов, говорящих о техническом прогрессе, о рационализации капиталистической промышленности, о создании новых отраслей, об усилении трестирования, об усилении картелирования промышленности в международном масштабе. Факты эти известны, я думаю, всем. Поэтому я не буду распространяться об этом. Отмечу лишь, что капитал преуспел не только по линии роста продукции, так же как и по линии торговли, но и в области улучшения техники производства, в области технического прогресса, в области рационализации производства, причем все это повело к дальнейшему усилению крупнейших трестов и к организации новых мощных монополистических картелей.

Вот факты, товарищи, которые следует отметить и из которых надо исходить.

Означает ли все это, что тем самым стабилизация капитализма стала прочной, устойчивой? Конечно, нет! [c.273]

Еще на XIV съезде говорилось в докладе^[72], что капитализм может дойти до довоенной нормы, может перевалить через эту довоенную норму, может рационализировать свое производство, но что это еще не значит, – далеко еще не значит, – что стабилизация капитализма может от этого стать прочной, что капитализм может вернуть себе былую довоенную устойчивость. Наоборот, из самой стабилизации, из того, что производство растет, из того, что торговля растет, из того, что технический прогресс и производственные возможности возрастают, в то время как мировой рынок, пределы этого рынка и сферы влияния отдельных империалистических групп остаются более или менее стабильными, – именно из этого вырастает самый глубокий и самый острый кризис мирового капитализма, чреватый новыми войнами и угрожающий существованию какой бы то ни было стабилизации.

Из частичной стабилизации вырастает усиление кризиса капитализма, нарастающий кризис разваливает стабилизацию – такова диалектика развития капитализма в данный исторический момент.

б) Наиболее характерным в этом росте производства и торговли мирового капитализма является тот факт, что развитие идет неравномерно. Развитие совершается не так, чтобы капиталистические страны двигались вперед одна за другой, плавно и равномерно, не мешая друг другу и не опрокидывая друг друга, а наоборот,– путем вытеснения и упадка одних стран, путем выдвижения и подъема других, в порядке смертельной борьбы континентов и стран за первенство на рынке. Перемещается хозяйственный центр из Европы в Америку, из Атлантического океана в Великий океан. [c.274] Тем самым повышается удельный вес Америки и Азии в мировом товарообороте за счет Европы.

Некоторые цифры: если доля Европы в мировой внешней торговле составляла в 1913 г. 58,5 проц., доля Америки – 21,2 проц., а доля Азии – 12,3 проц., то в 1925 году доля Европы упала до 50 проц., доля Америки возросла до 26,6 проц., а доля Азии возросла до 16 проц. Наряду со странами рвущегося вперед капитализма (САСШ и отчасти Япония) мы имеем страны хозяйственного упадка (Англия). Наряду с растущей капиталистической Германией и подымающимися странами-выдвиженцами последних лет (Канада, Австралия, Аргентина, Китай, Индия) мы имеем страны стабилизирующегося капитализма (Франция, Италия). Растет количество претендентов на рынки сбыта, растут производственные возможности, растет предложение, а размеры рынков и границы сфер влияния остаются более или менее стабильными.

Такова основа растущих непримиримых противоречий современного капитализма.

в) Это противоречие между ростом производственных возможностей и относительной стабильностью рынков легло в основу того факта, что проблема рынков является теперь основной проблемой капитализма. Обострение проблемы рынков сбыта вообще, обострение проблемы внешних рынков в особенности, обострение проблемы рынков для вывоза капитала в частности – таково нынешнее состояние капитализма.

Этим, собственно, и объясняется, что недогрузка заводов и фабрик становится обычным явлением. Усиление таможенных преград лишь подливает масла в огонь. Капитализму становится тесно в рамках нынешних [c.275] рынков и сфер влияния. Мирные попытки разрешения проблемы рынков не дали и не могли дать результатов. Известная декларация банкиров в 1926 году насчет свободы торговли кончилась, как известно, крахом^[73]. Экономическая конференция Лиги наций в 1927 году, ставившая себе целью “объединение экономических интересов” капиталистических стран, кончилась также крахом. Мирный путь разрешения проблемы рынков остается для капитализма закрытым. Остается единственный для капитализма “выход”: новый передел колоний и сфер влияния путем силы, путем военных столкновений, путем новых империалистических войн.

Из стабилизации рождается нарастание кризиса капитализма.

2. Международная политика капитализма и подготовка новых империалистических войн

а) В связи с этим вопрос о переделе мира и сфер влияния, представляющих основу внешних рынков, является теперь в политике мирового капитализма основным вопросом. Я уже говорил, что нынешнее распределение колоний и сфер влияния, установленное в результате последней империалистической войны, успело уже устареть. Оно не удовлетворяет теперь ни Северную Америку, которая старается внедриться в Азию (прежде всего в Китай), не довольствуясь Южной Америкой, ни Англию, из рук которой ускользают доминионы и ряд важнейших рынков Востока, ни Японию, которой то и дело “мешают” в Китае Англия и Америка, ни Италию и Францию, имеющих бесчисленное [c.276] количество “предметов спора” как в Придунайских странах, так и в Средиземном море, ни, тем более, Германию, которая все еще остается без колоний.

Отсюда “общее” стремление к новому переделу рынков и источников сырья. Нечего и доказывать, что азиатские рынки и пути к ним являются главной ареной борьбы. Отсюда ряд узловых проблем, представляющих целые очаги для новых столкновений. Отсюда так называемая тихоокеанская проблема (антагонизм Америка – Япония – Англия), как источник борьбы за первенство в Азии и на путях к ней. Отсюда проблема Средиземного моря (антагонизм Англия – Франция – Италия), как источник борьбы за преобладание на берегах Средиземного моря, как источник борьбы за кратчайшие пути к Востоку. Отсюда обострение проблемы нефти (антагонизм Англия – Америка), ибо воевать без нефти нельзя, а кто имеет преимущество в деле нефти, тот имеет шансы на победу в грядущей войне.

Недавно был опубликован в английской печати “последний” план Чемберлена об “улажении” проблемы Средиземного моря. Я не могу ручаться за достоверность этого плана. Но что появление в печати плана Чемберлена является симптомом, в этом не может быть сомнения. Состоит он, этот план, в том, что он передает “мандат” на Сирию из рук Франции в руки Италии, Танжер передается Франции за финансовую компенсацию в пользу Испании, Германии возвращается Камерун, Италия обязывается перестать “шебаршить” на Балканах и т.д.

Все это под флагом борьбы с Советами. Известно, что теперь не предпринимается вообще ни одна пакость без того, чтобы не примешать Советы к грязному делу. [c.277]

В чем, однако, состоит действительный смысл этого плана? Смысл плана состоит в том, чтобы выжить французскую буржуазию из Сирии. Сирия исстари представляла ворота на Восток, в Месопотамию, в Египет и т.д. Из Сирии можно вредить Англии и в районе Суэцкого канала и в районе Месопотамии. И вот Чемберлен хочет, видимо, положить конец этой неприятной вещи. Нечего и говорить, что факт появления в печати этого плана нельзя назвать случайностью. Ценность этого факта состоит в том, что он дает яркую характеристику той грызни, тех конфликтов и военных столкновений, которыми чреваты нынешние отношения между так называемыми “великими державами”.

Что касается нынешнего состояния проблемы нефти и борьбы вокруг нее, то об этом довольно красноречиво говорит в своем октябрьском номере известный американский журнал “Уорлд'с Уорк”^[74]:

“Существует весьма реальная угроза миру и взаимному пониманию между англо-саксонскими народами… Поддержка американских деловых людей министерством будет неизбежно становиться сильнее по мере того, как нужда в этом будет возрастать. Если британское правительство будет отождествлять себя с британской нефтяной промышленностью, то рано или поздно американское правительство будет отождествлять себя с американской нефтяной промышленностью. Борьба не может перейти в область правительств без того, чтобы не увеличилась чрезвычайно опасность войны”.

Сомнения невозможны: дело идет к организации новых коалиций держав на предмет подготовки новых войн за внешние рынки, за источники сырья, за пути к ним.

б) Были ли попытки к “мирному улажению” назревающих военных конфликтов за отчетный период? Да, [c.278] были. Их было больше, чем можно было бы ожидать. Но они ни к чему, ровно ни к чему не привели. Более того, эти попытки оказались лишь прикрытием подготовительной работы “держав” к новым войнам, прикрытием, имеющим своей целью обман народа, обман “общественного мнения”.

Возьмем Лигу наций, являющуюся, по мнению лживой буржуазной прессы и не менее лживой социал-демократической прессы, орудием мира. К чему привела болтовня Лиги наций по вопросу о мире, о разоружении, о сокращении вооружений? Ни к чему хорошему, кроме обмана масс, кроме новых вспышек вооружения, кроме нового обострения назревающих конфликтов. Разве можно считать случайностью тот факт, что три года болтает Лига наций о мире и разоружении, три года поддерживает эту лживую болтовню так называемый II Интернационал, а “нации” все вооружаются и вооружаются, расширяя старые конфликты между “державами”, нагромождая новые конфликты и подрывая, таким образом, дело мира?

О чем говорит провал тройственной конференции по сокращению морских вооружений (Англия, Америка и Япония)^[75], как не о том, что тихоокеанская проблема является источником новых империалистических войн, что “державы” не хотят ни разоружаться, ни сокращать вооружений? Что сделала Лига наций для того, чтобы предотвратить эту опасность?

Или возьмем, например, недавние выступления советской делегации в Женеве по вопросу о действительном (а не декоративном) разоружении^[76]. Чем объяснить тот факт, что прямая и честная декларация тов. Литвинова о полном разоружении повергла в паралич Лигу [c.279] наций и оказалась для нее “полной неожиданностью”? Не говорит ли этот факт о том, что Лига наций есть не инструмент мира и разоружений, а инструмент прикрытия новых вооружений и подготовки новых войн?

Подкупная буржуазная пресса всех стран, от Японии до Англии, от Франции до Америки, кричит во всю глотку о “неискренности” советских предложений по разоружению. Почему же, в таком случае, не проверить искренность советских предложений и не приступить теперь же практически к разоружению или, по крайней мере, к серьезному сокращению вооружений? За чем же стало дело?

Или, например, нынешняя система “договоров дружбы” капиталистических государств, договор Франции с Югославией, договор Италии с Албанией, подготовляемый Пилсудским “договор дружбы” между Польшей и Литвой, “система Локарно”^[77], “дух Локарно” и т.д.,– что это, как не система подготовки новых войн и расстановки сил для будущих военных столкновений?

Или, например, возьмем следующие факты: с 1913 по 1927 г. численность армий Франции, Англии, Италии, С.-А. Соед. Штатов, Японии выросла с 1.888 тыс. до 2.262 тыс. человек; за тот же период военные бюджеты тех же стран выросли с 2.345 млн. зол. рублей до 3.948 миллионов; число самолетов в строю этих пяти стран выросло с 1923 г. по 1927 г. с 2655 до 4340; тоннаж крейсеров этих пяти держав вырос с 724 тыс. тонн в 1922 г. до 864 тысяч тонн в 1926 г.; положение в военно-химическом деле, иллюстрируемое известным заявлением начальника военно-химической службы С.-А. Соед. Штатов, ген. Фрейса: “Одна аэрохимическая бомба весом в 450 килограммов, [c.280] снаряженная люизитом, может сделать необитаемыми десять кварталов Нью-Йорка, а 100 тонн люизита, сброшенных 50 самолетами, могут сделать необитаемым весь Нью-Йорк, по крайней мере, на неделю”.

О чем говорят эти факты, как не о том, что подготовка новой войны идет на всех парах?

Таковы результаты “мирной политики” и политики “разоружения” буржуазных государств вообще, Лиги наций в особенности, социал-демократического прислужничества капиталу в частности.

Раньше рост вооружений оправдывали наличием вооруженной с ног до головы Германии. Теперь это “оправдание” отпадает ввиду разоружения Германии.

Разве не ясно, что рост вооружений диктуется неизбежностью новых империалистических войн между “державами”, что “дух войны” является основным содержанием “духа Локарно”.

Я думаю, что нынешние “мирные отношения” можно было бы уподобить старой поношенной рубашке, состоящей из заплат, связанных между собой тоненькой ниточкой. Стоит только дернуть более или менее серьезно эту ниточку, оборвать ее в том или ином месте, чтобы развалилась вся рубашка, чтобы ничего, кроме заплат, не осталось от нее. Стоит потрясти нынешние “мирные отношения” где-либо в Албании или в Литве, в Китае или в Северной Африке, чтобы развалилось все это “здание мирных отношений”.

Так было дело перед последней империалистической войной, когда убийство в Сараево^[78] привело к войне.

Так обстоит дело теперь.

Из стабилизации вырастает неизбежность новых империалистических войн. [c.281]

3. Состояние мирового революционного движения и предвестники нового революционного подъема

а) Чтобы вести войну, недостаточно роста вооружений, недостаточно организации новых коалиций. Для этого необходимо еще укрепление тыла в странах капитализма. Ни одна капиталистическая страна не может вести серьезной войны, не укрепив предварительно свой собственный тыл, не обуздав “своих” рабочих, не обуздав “своих” колоний. Отсюда постепенная фашизация политики буржуазных правительств.

Нельзя назвать случайностью тот факт, что во Франции господствует теперь правый блок, в Англии – блок Хикса – Детердинга – Уркварта, в Германии – буржуазный блок, в Японии – военная партия, в Италии и Польше – фашистские правительства.

Отсюда нажим на рабочий класс, закон о профсоюзах в Англии^[79], закон о “вооружении нации” во Франции^[80], ликвидация 8-часового рабочего дня в ряде стран, повсеместное наступление буржуазии на пролетариат.

Отсюда усиленный нажим на колонии и зависимые страны, усиление в этих странах состава империалистических войск, численность которых достигает миллиона, причем из них свыше 700 тыс. солдат расквартировано в британских “сферах влияния” и “владениях”,

б) Нетрудно понять, что этот зверский нажим фашизированных правительств не мог остаться без ответного движения со стороны угнетенных народов в колониях и рабочего класса в метрополиях. Такие факты, как рост революционного движения в Китае, [c.282] в Индонезии, в Индии и т.д., не могут не иметь решающего значения для судеб мирового империализма.

Судите сами. Из 1.905 миллионов населения всего земного шара 1.134 миллиона живут в колониях и зависимых странах, 143 миллиона живут в СССР, 264 миллиона – в промежуточных странах и только 363 миллиона – в крупных империалистических странах, угнетающих колонии и зависимые стран.

Ясно, что революционное пробуждение колониальных и зависимых стран предвещает конец мирового империализма. Тот факт, что китайская революция не привела еще к прямой победе над империализмом, этот факт не может иметь решающего значения в смысле перспектив революции. Великие народные революции никогда вообще не побеждают до конца в первом туре своих выступлений. Они растут и укрепляются в порядке приливов и отливов. Так было везде, в том числе и в России. Так будет в Китае.

Самым важным результатом китайской революции является тот факт, что она разбудила от вековой спячки и привела в движение сотни миллионов эксплуатируемых и угнетенных, разоблачила вконец контрреволюционность генеральских клик, сорвала маску с гоминдановских прислужников контрреволюции, укрепила авторитет коммунистической партии среди народных низов, подняла движение в целом на высшую стадию и пробудила новые надежды среди миллионов людей угнетенных классов Индии, Индонезии и т.д. Только слепые и малодушные могут сомневаться в том, что китайские рабочие и крестьяне идут к новому революционному подъему. [c.283]

Что касается революционного движения рабочего класса Европы, то и здесь, и в этой области, мы имеем явные признаки полевения рабочих низов и революционного оживления. Такие факты, как английская общая и угольная забастовки, революционное выступление рабочих в Вене, революционные демонстрации во Франции и Германии в связи с убийством Сакко и Ванцетти, избирательные успехи германской и польской компартий, явная дифференциация рабочего движения в Англии, в силу которой рабочие идут влево, а вожди вправо, в лоно явного социал-империализма, вырождение II Интернационала в прямой придаток империалистической Лиги наций, падение авторитета социал-демократических партий в широких массах рабочего класса, повсеместный рост влияния и авторитета Коминтерна и его секций среди пролетариев всех стран, рост авторитета СССР среди угнетенных классов всего мира, “конгресс друзей СССР”^[81] и т.д., – все эти факты с несомненностью говорят о том, что Европа вступает в новую полосу революционного подъема.

Если такой факт, как убийство Сакко и Ванцетти, мог послужить поводом для демонстраций рабочего класса, то это с несомненностью говорит о том, что в недрах рабочего класса накопилась революционная энергия, которая ищет и будет искать повода, случая, иногда самого незначительного с виду случая, для того, чтобы прорваться вовне и обрушиться на капиталистический режим.

Мы живем накануне нового революционного подъема как в колониях, так и в метрополиях.

Из стабилизации вырастает новый революционный подъем. [c.284]

4. Капиталистический мир и СССР

а) Таким образом, мы имеем все признаки глубочайшего кризиса и растущей неустойчивости мирового капитализма.

Если временный послевоенный экономический кризис 1920–1921 годов с его хаосом внутри и распадом связей вовне капиталистических стран можно считать изжитым, в результате чего и наступил период частичной стабилизации, то общий и основной кризис капитализма, наметившийся в результате победы Октябрьской революции и отпадения СССР от мировой капиталистической системы, не только не изжит, а, наоборот, все более и более углубляется, расшатывая самые основы существования мирового капитализма.

Стабилизация не только не помешала развитию этого общего и основного кризиса, а, наоборот, дала почву и источник для его дальнейшего развития. Растущая борьба за рынки, необходимость нового передела мира и сфер влияния, крах буржуазного пацифизма и Лиги наций, лихорадочная работа по созданию новых коалиций и расстановке сил ввиду возможной новой войны, бешеный рост вооружений, зверский нажим на рабочий класс и колониальные страны, рост революционного движения в колониях и в Европе, рост авторитета Коминтерна во всем мире, наконец, укрепление мощи Советского Союза и усиление его авторитета среди рабочих Европы и трудящихся масс колоний,– все это такие факты, которые не могут не расшатывать самой основы мирового капитализма.

Стабилизация капитализма становится все более и более гнилой и неустойчивой. [c.285]

Если года два назад можно было и нужно было говорить об отливе революционных волн в Европе, то теперь мы имеем все основания утверждать, что Европа явным образом вступает в полосу нового революционного подъема. Я уже не говорю о колониальных и зависимых странах, где положение империалистов становится все более и более катастрофическим.

б) Рухнули надежды капиталистов на приручение СССР, на его капиталистическое перерождение, на падение его авторитета среди рабочих Европы и трудящихся масс колоний. СССР растет и развивается именно как страна строящегося социализма. Его влияние среди рабочих и крестьян всего мира растет и укрепляется. Самое существование СССР, как страны строящегося социализма, является одним из величайших факторов разложения мирового империализма и подрыва его устойчивости как в Европе, так и в колониях. СССР явным образом становится знаменем рабочего класса Европы и угнетенных народов колоний.

Поэтому, чтобы расчистить почву для будущих империалистических войн, поосновательнее зажать “свой” рабочий класс и обуздать “свои” колонии на предмет укрепления капиталистического тыла, – надо, по мысли буржуазных воротил, прежде всего обуздать СССР, этот очаг и рассадник революции, представляющий к тому же один из величайших рынков сбыта для капиталистических стран. Отсюда оживление интервенционистских тенденций среди империалистов, политика изоляции СССР, политика окружения СССР, политика подготовки условий для войны с СССР.

Усиление интервенционистских тенденций в лагере империалистов и угроза войны (в отношении СССР) [c.286] есть один из основных факторов нынешнего положения.

Наиболее “угрожаемой” и “пострадавшей” стороной в обстановке развивающегося кризиса капитализма считается английская буржуазия. Она и взяла на себя инициативу в деле усиления интервенционистских тенденций. Ясно, что помощь советских рабочих английским углекопам и сочувствие рабочего класса СССР революционному движению в Китае не могли не подлить масла в огонь. Все эти обстоятельства определили разрыв Англии с СССР и ухудшение отношений с рядом других государств.

в) Борьба двух тенденций в отношениях между капиталистическим миром и СССР, тенденции военной агрессии (Англия прежде всего) и тенденции продолжения мирных отношений (ряд других капиталистических стран), является ввиду этого основным фактом в системе наших внешних отношений в данный момент.

Факты, отмечающие тенденцию мирных отношений за отчетный период: договор с Турцией о ненападении; гарантийный договор с Германией; таможенное соглашение с Грецией; соглашение с Германией о кредитах; гарантийный договор с Афганистаном; гарантийный договор с Литвой; парафирование гарантийного договора с Латвией; торговый договор с Турцией; урегулирование конфликта с Швейцарией; договор о нейтралитете с Персией; улучшение отношений с Японией; рост экономических связей с Америкой и Италией.

Факты, отмечающие тенденцию военной агрессии за отчетный период: английская нота по поводу денежной помощи бастующим углекопам, налет на советских [c.287] дипломатических представителей в Пекине, в Тяньцзине и Шанхае; налет на Аркос; разрыв Англии с СССР; убийство Войкова; террористические акты английских наймитов в СССР; обострение отношений с Францией по вопросу об отзыве Раковского.

Если года два назад можно было и нужно было говорить о периоде некоторого равновесия и “мирного сожительства” между СССР и капиталистическими странами, то теперь мы имеем все основания утверждать, что период “мирного сожительства” отходит в прошлое, уступая место периоду империалистических наскоков и подготовки интервенции против СССР.

Правда, попытки Англии создать единый фронт против СССР пока еще не удались. Причины этой неудачи: противоречие интересов в лагере империалистов, заинтересованность некоторых стран в экономических связях с СССР, мирная политика СССР, противодействие рабочего класса Европы, боязнь империалистов развязать революцию у себя дома в случае войны с СССР. Но это еще не значит, что Англия бросит свою работу по организации единого фронта против СССР, что ей не удастся организовать такой фронт. Угроза войны остается в силе, несмотря на временные неудачи Англии.

Отсюда задача – учесть противоречия в лагере империалистов, оттянуть войну, “откупившись” от капиталистов, и принять все меры к сохранению мирных отношении.

Мы не можем забыть слов Ленина о том, что очень многое в деле нашего строительства зависит от того, удастся ли нам оттянуть войну с капиталистическим миром, которая неизбежна, но которую можно оттянуть [c.288] либо до того момента, пока не вызреет пролетарская революция в Европе, либо до того момента, пока не назреют вполне колониальные революции, либо, наконец, до того момента, пока капиталисты не передерутся между собой из-за дележа колоний.

Поэтому сохранение мирных отношений с капиталистическими странами является для нас обязательной задачей.

Основа наших отношений с капиталистическими странами состоит в допущении сосуществования двух противоположных систем. Практика вполне оправдала ее. Камнем преткновения является иногда вопрос о долгах и кредитах. Наша политика тут ясна. Она базируется на формуле: “даешь – даю”. Даешь кредиты для оплодотворения нашей промышленности – получаешь известную долю довоенных долгов, которую рассматриваем мы как добавочные проценты на кредиты. Не даешь – не получаешь. Факты говорят, что мы имеем некоторые достижения в области получения промышленных кредитов. Я имею в виду в данном случае не только Германию, но и Америку, но и Англию. В чем тут секрет? В том, что наша страна представляет величайший рынок для ввоза оборудования, а капиталистические страны нуждаются в сбыте как раз этого рода продуктов.

5. Выводы

В итоге мы имеем:

Во-первых, рост противоречий внутри капиталистического окружения; необходимость для капитализма нового передела мира путем войны; интервенционистские тенденции одной части капиталистического мира [c.289] во главе с Англией; нежелание другой части капиталистического мира впутываться в дело войны с СССР, предпочитающей налаживание хозяйственных связей с ним; наличие борьбы этих двух тенденций и известную возможность для СССР учесть эти противоречия для сохранения мира.

Во-вторых, мы имеем разваливающуюся стабилизацию; рост колониально-революционного движения; признаки нового революционного подъема в Европе; рост авторитета Коминтерна и его секций во всем мире; явный рост симпатий рабочего класса Европы к СССР; растущую мощь СССР и укрепляющийся авторитет рабочего класса нашей страны среди угнетенных классов всего мира. Отсюда задачи партии:

1) По линии международного революционного движения:

а) борьба за развитие коммунистических партий во всем мире;

б) борьба за укрепление революционных профсоюзов и единого фронта рабочих против наступления капитала;

в) борьба за укрепление дружбы между рабочим классом СССР и рабочим классом капиталистических стран;

г) борьба за усиление смычки между рабочим классом СССР и освободительным движением колониальных и зависимых стран.

2) По линии внешней политики СССР:

а) борьба против подготовки новых империалистических войн;

б) борьба с интервенционистскими тенденций Англии и усиление обороноспособности СССР; [c.290]

в) политика мира и сохранение мирных отношений с капиталистическими странами;

г) расширение нашего товарооборота с внешним миром на основе укрепления монополии внешней торговли;

д) сближение с так называемыми “слабыми” и “неполноправными” государствами, терпящими гнет и эксплуатацию господствующих империалистических держав.

II. Успехи социалистического строительства и внутреннее положение СССР

Позвольте, товарищи, перейти к внутреннему положению нашей страны, к успехам нашего социалистического строительства, к вопросу о судьбе диктатуры пролетариата, об ее развитии, об ее укреплении.

XIV съезд нашей партии поручил Центральному Комитету вести дело развития нашего народного хозяйства под углом зрения следующих основных задач:

во-первых, чтобы политика наша способствовала поступательному росту производства всего народного хозяйства в целом;

во-вторых, чтобы политика партии способствовала ускорению темпа развития индустрии и обеспечению за индустрией руководящей роли во всем народном хозяйстве;

в-третьих, чтобы в ходе развития народного хозяйства обеспечивался все более растущий удельный вес социалистического сектора народного хозяйства, социалистических форм хозяйства за счет частнотоварного и капиталистического секторов; [c.291]

в-четвертых, чтобы все наше хозяйственное развитие в целом, организация новых отраслей индустрии, развитие известных отраслей по сырью и т.д., велось по такой линии, чтобы общее развитие обеспечивало экономическую независимость нашей страны, чтобы наша страна не превращалась в придаток капиталистической системы мирового хозяйства;

в-пятых, чтобы диктатура пролетариата, блок рабочего класса и крестьянских масс и руководство рабочего класса в этом блоке укреплялись и,

в-шестых, чтобы материальное и культурное положение рабочего класса и деревенской бедноты неуклонно повышалось.

Что сделано в области выполнения этих задач нашей партией, Центральным Комитетом нашей партии за отчетный период?

1. Народное хозяйство в целом

Первый вопрос – развитие народного хозяйства в целом. Я привожу здесь некоторые основные цифры по вопросу о росте народного хозяйства в целом, и в частности промышленности и сельского хозяйства, за отчетный период. Я беру эти цифры из известных выкладок Госплана. Я имею в виду контрольные цифры Госплана на 1927/28 год и черновую наметку пятилетнего плана.

а) Рост производства всего народного хозяйства СССР за два года. Если в 1924/25 году валовая продукция сельского хозяйства составляла по новым расчетам Госплана 87,3 проц. от довоенного уровня, а продукция всей промышленности составляла 63,7 проц. от [c.292] довоенного, то теперь, спустя два года, в 1926/27 г., продукция сельского хозяйства составляет уже 108,3 проц., а продукция промышленности – 100,9 проц. По контрольным цифрам Госплана на 1927/28 г. предполагается дальнейшее увеличение продукции сельского хозяйства до 111,8 проц. от довоенного, а промышленности – до 114,4 проц.

Рост торгово-посреднического оборота в стране за два года. Если принять размеры оборотов 1924/25 года на 100 (14.613 млн. черв. руб.), то в 1926/27 году мы имеем увеличение на 97 проц. (28.775 млн. руб.), а в 1927/28 году предполагается дальнейший рост более 116 проц. (33.440 млн. руб.).

Развитие нашей кредитной системы за два года. Если взять сводные балансы всех наших кредитных учреждений к 1 октября 1925 г. за 100 (5.343 млн. черв. руб.), то на 1 июля 1927 г. мы имеем рост на 53 проц. (8.175 млн. руб.). Нет оснований сомневаться в том, что 1927/28 г. даст дальнейший рост нашей национализированной кредитной системы.

Развитие железнодорожного транспорта за два года. Если мы имели грузооборота по всей нашей железнодорожной сети за 1924/25 г. 63,1 проц. от довоенного, то теперь, в 1926/27 г., мы имеем 99,1 проц., а в 1927/28 г. будем иметь 111,6 проц. Я уже не говорю о том, что за эти два года наша железнодорожная сеть увеличилась от 74,4 тыс. км. до 76,2 тыс. км., что составляет увеличение против довоенного уровня на 30,3 проц., а против 1917 г.– на 8,9 проц.

Рост государственного бюджета за два года. Если сводный бюджет (единый государственный бюджет плюс местные бюджеты) составлял у нас на 1925/26 г. [c.293] 72,4 проц. от довоенного (5.024 млн. руб.), то к настоящему моменту, т.е. на 1927/28 г., сводный бюджет должен составить 110-112 проц. от довоенного (более 7 миллиардов рублей). Прирост за два года – 41,5 проц.

Рост внешней торговли за два года. Если общий оборот внешней торговли в 1924/25 г. составлял у нас 1.282 млн. руб., т.е. около 27 проц. от довоенного, то теперь, в 1926/27 г., мы имеем оборот на 1.483 млн. руб., т.е. 35,6 проц. от довоенного, а в 1927/28 г. предполагается иметь 1.626 млн. руб., т.е. 37,9 проц. от довоенного.

Причины замедленного темпа развития внешней торговли:

во-первых, тот факт, что буржуазные государства нередко ставят препятствия нашей внешней торговле, переходящие иногда в скрытую блокаду;

во-вторых, тот факт, что мы не можем торговать по буржуазной формуле: “сами недоедим, а вывозить будем”.

Плюсом является тут активное сальдо по Внешторгу за 1926/27 г. в сумме 57 млн. руб. Это первый год после 1923/24 г., когда баланс внешней торговли сводится с плюсом.

В итоге мы имеем следующую картину общего роста всего национального дохода за два года: если считать, что в 1924/25 г. национальный доход СССР составлял 15.589 млн. черв. руб., то в 1925/26 г. мы имели 20.252 млн. руб., т.е. прирост за год на 29,9 проц., а в 1926/27 г.– 22.560 млн. руб., т.е. прирост за год на 11,4 проц. По контрольным цифрам Госплана в 1927/28 году мы будем иметь 24.208 млн. руб., т.е. прирост на 7,3 проц. [c.294]

Если принять во внимание, что средний ежегодный прирост национального дохода Соединенных Штатов не превышает 3–4 проц. (только один раз в 80-х годах прошлого века Соединенные Штаты имели около 7 проц. прироста национального дохода), а ежегодный прирост национального дохода других стран, напр., Англии и Германии, не превышает 1–3 проц., то нужно признать, что темп роста национального дохода СССР за последние годы является рекордным по сравнению с крупными капиталистическими странами Европы и Америки.

Вывод: народное хозяйство нашей страны растет быстрым темпом.

Задача партии: двигать дальше развитие народного хозяйства нашей страны по всем отраслям производства.

б) Рост народного хозяйства идет у нас не вслепую, не в порядке простого количественного роста продукции, а в известном, строго определенном направлении. Решающими факторами в деле развития народного хозяйства за последние два года являются два основных обстоятельства.

Во-первых, развитие нашего народного хозяйства идет под знаком индустриализации страны, под знаком растущей роли промышленности в отношении сельского хозяйства.

Во-вторых, развитие народного хозяйства, индустриализация страны протекает в направлении увеличения удельного веса и командующей роли социалистических форм хозяйства как в области производства, так и в области товарооборота, за счет частнотоварного и капиталистического секторов. [c.295]

Цифры о росте удельного веса промышленности в системе народного хозяйства (без транспорта и электрификации). Если доля валовой продукции промышленности по отношению ко всей продукции народного хозяйства в 1924/25 г. составляла по довоенным ценам 32,4 проц., а доля сельского хозяйства – 67,6 проц., то в 1926/27 г. доля промышленности выросла до 38 проц., при падении доли сельского хозяйства до 62 проц. В 1927/28 году доля промышленности должна вырасти до 40,2 проц., а доля сельского хозяйства должна снизиться до 59,8 проц.

Цифры о росте удельного веса производства орудий и средств производства, представляющего основной стержень индустрии, по отношению ко всей промышленности за два года: в 1924/25 г. доля производства средств производства – 34,1 проц., в 1926/27 г. – 37,6 проц., а в 1927/28 г. предполагается довести до 38,6 проц.

Цифры о росте удельного веса производства средств производства в государственной крупной промышленности за два года: в 1924/25 г. – 42,0 проц., в 1926/27 г. – 44,0 проц., а в 1927/28 г. предполагается довести до 44,9 проц.

Что касается товарной продукции промышленности и ее удельного веса во всей массе товаров, то доля промышленности выросла за два года с 53,1 проц. в 1924/25 г. до 59,5 проц. в 1926/27 г., а в 1927/28 г. она должна достигнуть 60,7 проц., тогда как доля товарной продукции сельского хозяйства составляла в 1924/25 г. 46,9 проц., в 1926/27 г. снизилась до 40,5 проц., а в 1927/28 г. должна снизиться до 39,3 проц.

Вывод: страна наша становится индустриальной страной. [c.296]

Задача партии: двигать дальше всеми мерами индустриализацию нашей страны.

Цифры о росте удельного веса и командующей роли социалистических форм хозяйства за счет частнотоварного и капиталистического секторов за два года. В то время как капитальные вложения обобществленного сектора народного хозяйства (государственная и кооперативная промышленность, транспорт, электрификация и т.д.) росли от 1.231 млн. руб. в 1924/25 г. до 2.683 млн. в 1926/27 г., а в 1927/28 г. вложения должны вырасти до 3.456 млн., что составляет рост вложений с 43,8 проц. в 1924/25 г. до 65,3 проц. в 1927/28 г., – вложения необобществленного сектора народного хозяйства все время падали относительно и росли лишь незначительно в абсолютных цифрах с 1.577 млн. в 1924/25 г. до 1.717 млн. в 1926/27 году, а в 1927/28 г. должны дойти до 1.836 млн., что дает падение удельного веса вложений необобществленного сектора с 56,2 проц. в 1924/?5 г. до 34,7 проц. в 1927/28 г.

В то время как валовая продукция обобществленного сектора промышленности выросла с 81 проц. в 1924/25 г. до 86 проц. всей промышленности в 1926/27 г., а в 1927/28 г. должна увеличиться до 86,9 проц.,– роль необобществленного сектора промышленности падала из года в год: с 19 проц. продукции всей промышленности в 1924/25 г. до 14 проц. в 1926/27 г., а в 1927/28 г. должна уменьшиться до 13,1 проц.

Что касается роли частного капитала в крупной (цензовой) промышленности, то она падает не только относительно (3,9 проц. в 1924/25 г. и 2,4 проц. в 1926/27 г.), но и абсолютно (169 млн. довоенных рублей в 1924/25 г. и 165 млн. довоенных рублей в 1926/27 г.). [c.297]

Такое же оттеснение частнокапиталистических элементов имеем мы в области товарооборота страны. В то время как доля обобществленного сектора во всем торгово-посредническом обороте составляла в 1924/25 г. 72,6 проц., в опте – 90,6 проц., а в рознице – 57,3 проц., в 1926/27 г. удельный вес обобществленного сектора возрос во всем обороте до 81,9 проц., в опте – до 94,9 проц., в рознице – до 67,4 проц., тогда как доля частного сектора упала за это время от 27,4 проц. во всем торгово-посредническом обороте до 18,1 проц., в опте – от 9,4 проц. до 5,1 проц., в рознице – от 42,7 проц. до 32,6 проц., причем в 1927/28 г. предполагается дальнейшее снижение удельного веса частного сектора по всем видам торговли.

Вывод: страда наша идет к социализму уверенно и быстро, оттесняя на задний план и вытесняя шаг за шагом из народного хозяйства капиталистические элементы.

Этот факт вскрывает перед нами основу вопроса: “кто – кого”. Этот вопрос был поставлен Лениным в 1921 году, после введения новой экономической политики. Сумеем ли мы связать нашу социализированную индустрию с крестьянским хозяйством, оттеснив частного торговца, частного капиталиста и научившись торговать, или частный капитал одолеет нас, учинив раскол между пролетариатом и крестьянством, – вот как стоял тогда вопрос. Теперь мы можем сказать, что в основном в этой области мы имеем уже решающие успехи. Отрицать это могут разве только слепые или умалишенные.

Но теперь вопрос “кто – кого” приобретает уже другой характер. Теперь этот вопрос переносится из [c.298] области торговли в область производства, в область производства кустарного, в область производства сельскохозяйственного, где частный капитал имеет свой известный удельный вес и откуда его нужно систематически выживать.

Задача партии: расширять и укреплять наши социалистические командные высоты во всех отраслях народного хозяйства как в городе, так и в деревне, держа курс на ликвидацию капиталистических элементов в народном хозяйстве.

2. Темп развития нашей крупной социалистической промышленности

а) Рост продукции крупной национализированной промышленности, составляющей более 77 проц. всей промышленности в стране. Если в 1925/26 г. прирост продукции (по довоенным рублям) крупной национализированной промышленности по сравнению с предыдущим годом составлял 42,2 проц., в 1926/27 г.– 18,2 проц., а в 1927/28 г. составит 15,8 проц., то по черновой и значительно преуменьшенной пятилетней наметке Госплана прирост продукции за пять лет составит 76,7 проц., со среднеарифметическим ежегодным приростом продукции в 15 проц. и с увеличением промышленной продукции в 1931/32 г. вдвое по сравнению с довоенной продукцией.

Если взять валовую продукцию всей промышленности страны, и крупной (государственной и частной) и мелкой, то ежегодный среднеарифметический прирост продукции составит по пятилетней наметке Госплана около 12 проц., что даст увеличение всей [c.299] промышленной продукции в 1931/32 г. почти на 70 проц. по сравнению с довоенным уровнем.

В Америке ежегодный прирост всей промышленной продукции за пятилетие в 1890–1895 гг. составлял 8,2 проц., за пятилетие в 1895–1900 гг.– 5,2 проц., за пятилетие в 1900–1905 гг. – 2,6 проц., за пятилетие в 1905–1910 гг. – 3,6 проц. В России за десятилетие в 1895–1905 гг. средний годовой прирост – 10,7 проц., за восьмилетие в 1905–1913 гг.– 8,1 проц.

Процент ежегодного прироста продукции нашей социалистической промышленности, а также продукции всей промышленности есть рекордный процент, какого не имеет ни одна крупная капиталистическая страна в мире.

И это несмотря на то, что как американская промышленность, так и особенно русская довоенная промышленность обильно оплодотворялись мощным притоком иностранного капитала, тогда как наша национализированная промышленность вынуждена базироваться на своих собственных накоплениях.

И это несмотря на то, что наша национализированная промышленность вступила уже в период реконструкции, когда переоборудование старых заводов и строительство новых получает решающее значение для прироста промышленной продукции.

По темпу своего развития наша промышленность вообще, наша социалистическая промышленность в особенности, обгоняет и перегоняет развитие промышленности капиталистических стран.

б) Чем объяснить этот небывалый темп развития нашей крупной промышленности? [c.300]

Тем, во-первых, что она есть промышленность национализированная, ввиду чего она свободна от корыстных и антиобщественных интересов частнокапиталистических групп и имеет возможность развиваться с точки зрения интересов общества в целом.

Тем, во-вторых, что она есть самая крупная и самая концентрированная промышленность из всех существующих промышленностей в мире, ввиду чего она имеет все возможности побивать частную капиталистическую промышленность.

Тем, в-третьих, что государство, держа в своих руках национализированный транспорт, национализированный кредит, национализированную внешнюю торговлю, общий государственный бюджет, имеет все возможности руководить национализированной промышленностью в плановом порядке, как единым промышленным хозяйством, что дает громадные преимущества перед всякой другой промышленностью и что ускоряет темп ее развития во много раз.

Тем, в-четвертых, что национализированная промышленность, как самая крупная и самая мощная промышленность, имеет все возможности проводить политику неуклонного снижения себестоимости, снижения отпускных цен и удешевления своей продукции, расширяя тем самым рынок для своей продукции, подымая емкость внутреннего рынка и создавая для себя постоянно растущий источник для дальнейшего развертывания производства.

Тем, в-пятых, что национализированная промышленность может, по многим причинам, а между прочим и потому, что она держится политики снижения цен, развиваться в обстановке постепенного сближения [c.301] между городом и деревней, между пролетариатом к крестьянством, в противовес капиталистической промышленности, развивающейся в условиях нарастающей враждебности между буржуазным городом, который высасывает соки из крестьянства, и разоряющейся деревней.

Тем, наконец, что национализированная промышленность опирается на рабочий класс, как на гегемона всего нашего развития, ввиду чего она имеет возможность с большей легкостью развивать технику вообще, производительность труда в частности, и применять рационализацию производства и управления, имея поддержку со стороны широких масс рабочего класса, чего нет и не может быть при капиталистической системе промышленности.

Обо всем этом с несомненностью говорят быстрый рост нашей техники за последние два года и быстрое развитие новых отраслей промышленности (машиностроение, станкостроение, турбостроение, авто– и авиастроение, химия и т.д.).

Об этом же говорит проводимая у нас рационализация производства при сокращении рабочего дня (7-часовой рабочий день) и при неуклонном подъеме материального и культурного положения рабочего класса, чего нет и не может быть при капиталистической системе хозяйства.

Небывалый темп развития нашей социалистической промышленности есть прямое и несомненное доказательство превосходства советской системы производства перед системой капиталистической.

Ленин был прав, говоря еще в сентябре 1917 года, до взятия власти большевиками, что мы, установив [c.302] диктатуру пролетариата, можем и должны “догнать передовые страны и перегнать их также и экономически” (т. XXI, стр. 191).

Задача партии: закрепить достигнутый темп развития социалистической промышленности и усилить его в ближайшем будущем на предмет создания благоприятных условий, необходимых для того, чтобы догнать и перегнать передовые капиталистические страны.

3. Темп развития нашего сельского хозяйства

а) В деревне, наоборот, мы имеем сравнительно медленный рост продукции. Если в 1925/26 г. прирост валовой продукции (по довоенным рублям) по сравнению с предыдущим годом составлял 19,2 проц., в 1926/27 г. – 4,1 проц., в 1927/28 г. составит 3,2 проц., то по черновой и значительно преуменьшенной пятилетней наметке Госплана прирост продукции за пять лет составит 24 проц., со среднеарифметическим ежегодным приростом продукции в 4,8 проц. и с увеличением сельскохозяйственной продукции в 1931/32 г. на 28–30 проц. по сравнению с довоенной продукцией.

Это есть более или менее сносный ежегодный прирост сельскохозяйственной продукции. Но его никак нельзя назвать ни рекордным в сравнении с капиталистическими странами, ни достаточным для того, чтобы сохранить в будущем необходимое равновесие между сельским хозяйством и нашей национализированной промышленностью.

В САСШ ежегодный прирост валовой продукции сельского хозяйства равнялся по десятилетию [c.303] 1890–1900 гг. 9,3 проц., по десятилетию 1900–1910 гг. – 3,1 проц., по десятилетию 1910–1920 гг. – 1,4 проц. В довоенной России ежегодный прирост сельскохозяйственной продукции равнялся по десятилетию 1900–1911 гг. – 3,2 проц. – 3,5 проц.

Правда, ежегодный прирост нашей сельскохозяйственной продукции за пятилетие 1926/27 – 1931/32 гг. составит 4,8 проц., причем, как видно, процент прироста сельскохозяйственной продукции при советских условиях возрос в сравнении с приростом в период капиталистической России. Но не следует забывать, что, в то время как валовая продукция национализированной промышленности увеличится в 1931/32 г. вдвое по сравнению с довоенной промышленной продукцией, а продукция всей промышленности даст в 1931/32 г. превышение довоенного уровня около 70 проц., – продукция сельского хозяйства превысит к этому времени довоенную сельскохозяйственную продукцию лишь на 28–30 проц., т.е. менее чем на треть.

Ввиду этого темп развития нашего сельского хозяйства нельзя признать достаточно удовлетворительным.

б) Чем объяснить такой сравнительно медленный темп развития сельского хозяйства в сравнении с темпом развития нашей национализированной промышленности?

Объясняется это как чрезмерной отсталостью нашей сельскохозяйственной техники и слишком низким уровнем культурного состояния деревни, так и, особенно тем, что наше распыленное сельскохозяйственное производство не имеет тех преимуществ, которыми обладает наша крупная объединенная национализированная промышленность. Сельскохозяйственное производство [c.304] прежде всего не национализировано и не объединено, а распылено и разбросано по кусочкам. Оно не ведется в плановом порядке и подчинено пока что в огромной своей части стихии мелкого производства. Оно не объединено и не укрупнено по линии коллективизации, ввиду чего представляет еще удобное поле для эксплуатации со стороны кулацких элементов. Эти обстоятельства лишают распыленное сельское хозяйство тех колоссальных преимуществ крупного, объединенного и в плановом порядке ведомого производства, какими обладает наша национализированная промышленность.

Где выход для сельского хозяйства? Может быть, в замедлении темпа развития нашей промышленности вообще, нашей национализированной промышленности в частности? Ни в коем случае! Это было бы реакционнейшей, антипролетарской утопией. (Голоса: “Правильно!”) Национализированная промышленность должна и будет развиваться ускоренным темпом. В этом гарантия нашего продвижения к социализму. В этом гарантия того, что будет, наконец, индустриализировано само сельское хозяйство.

Где же выход? Выход в переходе мелких и распыленных крестьянских хозяйств в крупные и объединенные хозяйства на основе общественной обработки земли, в переходе на коллективную обработку земли на базе новой, высшей техники.

Выход в том, чтобы мелкие и мельчайшие крестьянские хозяйства постепенно, но неуклонно, не в порядке нажима, а в порядке показа и убеждения, объединять в крупные хозяйства на основе общественной, товарищеской, коллективной обработки земли, с применением [c.305] сельскохозяйственных машин и тракторов, с применением научных приемов интенсификации земледелия.

Других выходов нет.

Без этого наше сельское хозяйство не в состоянии ни догнать, ни перегнать наиболее развитые в сельскохозяйственном отношении капиталистические страны (Канада и т.п.).

Все наши мероприятия по ограничению капиталистических элементов сельского хозяйства, развитию социалистических элементов в деревне, вовлечению крестьянских хозяйств в русло кооперативного развития, плановому воздействию государства на деревню по линии охвата крестьянского хозяйства как со стороны снабжения и сбыта, так и со стороны производства, – все эти мероприятия являются мероприятиями, правда, решающими, но все же подготовительными для перевода сельского хозяйства на рельсы коллективизма.

в) Что сделано партией в этом направлении за два года? Сделано не мало. Но далеко еще не все, что можно было бы сделать.

Что касается охвата сельского хозяйства, так сказать, извне, по линии снабжения сельского хозяйства необходимыми изделиями и по линии сбыта сельскохозяйственных продуктов, мы имеем следующие достижения: сельскохозяйственная кооперация объединяет теперь около одной трети всех крестьянских дворов; потребительская кооперация увеличила охват снабжения деревни с 25,6 проц. в 1924/25 г. до 50,8 проц. в 1926/27 г.; кооперативные и государственные органы увеличили охват сбыта сельскохозяйственной продукции с 55,7 проц. в 1924/25 г. до 63 проц. в 1926/27 г. [c.306]

Что же касается охвата сельского хозяйства, так сказать изнутри, по линии сельскохозяйственного производства, то в этой области сделано у нас страшно мало. Достаточно сказать, что колхозы и совхозы дают в настоящее время всего 2 процента с лишним всей сельскохозяйственной продукции и 7 проц. с лишним товарной продукции.

Причин здесь, конечно, не мало, и объективных и субъективных. Неумелый подход к делу, недостаточное внимание к этому делу со стороны наших работников, консерватизм и отсталость крестьян, недостаток средств, необходимых для финансирования дела перевода крестьян на общественную обработку земли, и т.д. А средства требуются тут немалые.

Ленин говорил на Х съезде, что у нас нет еще фондов, необходимых для подчинения сельского хозяйств” государственному или коллективному началу. Я думаю, что теперь эти фонды у нас будут, и они должны возрастать с течением времени. А между тем дело принимает такой оборот, что без объединения распыленных крестьянских хозяйств, без перевода их на общественную обработку земли нет возможности двинуть дальше серьезно ни интенсификацию, ни машинизацию сельского хозяйства, нет возможности поставить дело так, чтобы наше сельское хозяйство могло догнать в темпе своего развития капиталистические страны, вроде, например, Канады.

Поэтому задача состоит в том, чтобы сосредоточить внимание наших деревенских работников на этом важном деле.

Я думаю, что прокатные пункты при органах наркомземов и сельскохозяйственной кооперации должны сыграть в этом деле крупнейшую роль. [c.307]

Вот один из примеров того, как совхозы помогают иногда крестьянам перейти на коллективную обработку земли к громадной выгоде для крестьян. Я имею в виду помощь Объединения украинских совхозов тракторами крестьянам Одесского района и напечатанное недавно в “Известиях” письмо этих крестьян в благодарность за оказанную помощь. Позвольте зачитать текст письма. (Голоса: “Просим!”)

“Мы, переселенцы хуторов им. Шевченко, Красина, Калинина, “Червона зирка” и “Восходящее солнце”, приносим нашу глубочайшую благодарность Советской власти за ту огромную помощь, которая была нам оказана в деле восстановления нашего хозяйства. Большинство из нас – беднота, без лошадей, без инвентаря, не могли обработать отведенную нам землю и вынуждены были сдавать ее в аренду старожилам-кулакам за часть урожая. Урожай получался скверный, так как известно, что арендатор не станет чужую землю хорошо обрабатывать. Те небольшие кредиты, какие получались от государства, проедались нами, и с каждым годом мы больше беднели.

В этом году к нам приехал представитель Объединения украинских совхозов и предложил нам вместо денежных кредитов обработать тракторами наши земли. Все переселенцы, кроме отдельных кулачков, дали свое согласие, хотя мало верили, что работа будет сделана по-хозяйски. На великую нашу радость и на зло кулакам, тракторы вспахали всю целину и перелоги под пар, 5–6 раз перепахивали и боронили для очистки от сорняков и, наконец, засеяли чистосортной пшеницей все поле. Теперь уже кулаки над работой тракторного отряда не смеются. В этом году в нашем районе крестьяне вследствие отсутствия дождей почти не засеяли озимых, а на тех землях, где и засеяно, нет еще всходов. А на наших, переселенческих, полях зеленеют сотни десятин прекрасной пшеницы на парах, какой нет в самых богатых немецких колониях.

Кроме посева озимой пшеницы, тракторы подняли на зябь всю площадь под яровые. Теперь у нас нет ни одной десятины земли, не поднятой или сданной в аренду. У нас нет ни одного [c.308] бедняка, который не имел бы несколько десятин озимой пшеницы по пару.

После той работы тракторов, какую мы видели, не хотим больше вести бедняцкое мелкое хозяйство, а решили организовать обобществленное тракторное хозяйство, в котором не будет отдельных крестьянских клочков посевов. Организацию для нас тракторного хозяйства взял уже на себя совхоз им. Тараса Шевченко, с которым мы заключили договор” (“Известия” № 267, 22 ноября 1927 г.).

Так пишут крестьяне.

Побольше бы таких примеров, товарищи, и тогда можно было бы продвинуть дело коллективизации деревни далеко вперед.

Задача партии: расширять охват крестьянского хозяйства кооперацией и государственными органами по линии сбыта и снабжения и поставить очередной практической задачей нашего строительства в деревне постепенный перевод распыленных крестьянских хозяйств на рельсы объединенных, крупных хозяйств, на общественную, коллективную обработку земли на основе интенсификации и машинизации земледелия в расчете, что такой путь развития является важнейшим средством ускорения темпа развития сельского хозяйства и преодоления капиталистических элементов в деревне.

* * *

Таковы в целом итоги и достижения в области хозяйственного строительства.

Это не значит, что у нас все обстоит благополучно в этой области. Нет, товарищи, у нас далеко не все обстоит благополучно.

У нас есть, например, элементы товарного голода. Это – минус в нашем хозяйстве. Но минус пока еще, [c.309] к сожалению, неизбежный. Ибо тот факт, что мы развиваем производство орудий и средств производства более быстрым темпом, чем легкую промышленность,– этот факт сам по себе предопределяет, что у нас будут еще элементы товарного голода на ближайший ряд лет. Но мы иначе не можем поступать, если мы хотим двигать вперед всемерно индустриализацию страны.

Есть люди, например наша оппозиция, которые черпают материалы для своей идеологии в спекулянтских хвостах и кричат о товарном голоде, требуя одновременно проведения политики “сверхиндустриализации”. Но это, конечно, глупость, товарищи. Так могут говорить лишь невежды. Мы не можем и не должны свертывать тяжелую индустрию ради всемерного развития легкой промышленности. Да и легкую промышленность невозможно развивать в достаточной степени без ускоренного развития тяжелой индустрии.

Можно было бы увеличить ввоз готовых товаров и смягчить таким образом товарный голод, на чем одно время настаивала оппозиция. Но это такая глупость, от которой должна была отказаться оппозиция. Другой вопрос, насколько умело ведется у нас дело смягчения элементов товарного голода, что вполне возможно в наших условиях и на чем всегда настаивала партия. Я думаю, что именно в этой области не все обстоит у нас благополучно.

Далее, мы имеем такой факт, как сравнительно немалое количество капиталистов как в области промышленности, так и в области торговли. Удельный вес этих элементов не так уж мал, как это иногда изображают у нас некоторые товарищи. Это – тоже минус в балансе нашего хозяйства. [c.310]

Я читал недавно интересную во всех отношениях книгу тов. Ларина: “Частный капитал в СССР”. Я рекомендовал бы товарищам прочесть эту книжку. Вы увидите из этой книжки, как ловко и умело прикрывается капиталист под флагом промысловой кооперации, под флагом сельскохозяйственной кооперации, под флагом тех или иных государственных торговых органов. Все ли делается для того, чтобы ограничить, сократить и выжить, наконец, из сферы народного хозяйства капиталистические элементы? Я думаю, что не все. Мне известно, например, что в области кустарной промышленности вообще, в области кожевенной и текстильной промышленности в частности, имеется немалое количество новых миллионеров, закабаляющих себе кустарей и вообще мелких производителей. Все ли делается для того, чтобы окружить и вытеснить экономически эти эксплуататорские элементы, связав кустарей с кооперацией или с государственными органами? Едва ли можно сомневаться в том, что далеко не все делается в этой области. А между тем этот вопрос имеет для нас серьезнейшее значение.

Мы имеем, далее, известный рост кулачества в деревне. Это – минус в балансе нашего хозяйства. Все ли делается для того, чтобы ограничить и изолировать экономически кулачество? Я думаю, что не все. Не правы те товарищи, которые думают, что можно и нужно покончить с кулаком в порядке административных мер, через ГПУ: сказал, приложил печать и точка. Это средство – легкое, но далеко не действительное. Кулака надо взять мерами экономического порядка и на основе советской законности. А советская законность не есть пустая фраза. Это не исключает, конечно, применения некоторых [c.311] необходимых административных мер против кулака. Но административные меры не должны заменять мероприятий экономического порядка. Нужно обратить серьезное внимание на извращения партийной линии в области борьбы с кулачеством в практике наших кооперативных органов, особенно по линии сельскохозяйственного кредита.

Мы имеем, далее, такой факт, как чрезвычайно медленный темп снижения себестоимости в промышленности, отпускных цен на промышленные товары и, особенно, розничных цен на городские товары. Это также минус в балансе нашего хозяйственного строительства. Нельзя не отметить, что мы имеем тут громадное сопротивление аппарата, и государственного, и кооперативного, и партийного. Наши товарищи, видимо, не понимают, что политика снижения цен на промтовары является одним из основных рычагов улучшения нашей промышленности, расширения рынка и усиления того самого источника, на базе которого может только развертываться наша индустрия. Едва ли можно сомневаться, что только путем беспощадной борьбы с этой инертностью аппарата, с этим сопротивлением аппарата в деле проведения политики снижения цен можно будет ликвидировать этот минус.

Наконец, мы имеем такие минусы, как водка в бюджете, крайне медленный темп развития внешней торговли и недостаток резервов. Я думаю, что можно было бы начать постепенное свертывание выпуска водки, вводя в дело, вместо водки, такие источники дохода, как радио и кино. В самом деле, отчего бы не взять в руки эти важнейшие средства и не поставить на этом деле ударных людей из настоящих большевиков, которые могли бы [c.312] с успехом раздуть дело и дать, наконец, возможность свернуть дело выпуска водки?

Что касается внешней торговли, то мне кажется, что целый ряд трудностей, имеющихся у нас в области хозяйства, упирается в недостаточность экспорта. Можем ли мы двинуть вперед дело экспорта? Я думаю, что можем. Все ли делается для того, чтобы раздуть вовсю экспорт? Я думаю, что не все.

То же самое надо сказать о резервах. Не правы те товарищи, которые говорят, иногда по легкомыслию, а иногда по незнакомству с делом, что у нас нет резервов. Нет, товарищи, у нас есть кое-какие резервишки. Все органы нашего государства, от уездных и губернских до областных и центральных, стараются резервировать кое-что про черный день. Но резервов этих мало. Это надо признать. Поэтому задача состоит в том, чтобы увеличить резервы елико возможно, даже за счет сокращения иногда некоторых текущих потребностей.

Таковы, товарищи, теневые стороны нашего хозяйственного строительства, на которые надо обратить внимание и которые нужно ликвидировать во что бы то ни стало, чтобы иметь возможность двигаться вперед более ускоренным темпом.

4. Классы, государственный аппарат, культурное развитие страны

От вопросов о хозяйственном положении страны перейдем к вопросам о политическом положении.

а) Рабочий класс. Цифры о количественном росте рабочего класса и вообще лиц наемного труда. Лиц наемного труда (без безработных) было в 1924/25 г. 8.215 тыс., [c.313] в 1926/27 г. – 10.346 тыс. Прирост в 25 проц. Из них рабочих физического труда, включая сельскохозяйственных и сезонных, в 1924/25 г. было 5.448 тыс., в 1926/27 г. – 7.060 тыс. Прирост в 29,6 проц. Из них рабочих крупной промышленности в 1924/25 г. было 1.794 тыс., в 1926/27 г. – 2.388 тыс. Прирост в 33 проц.

Материальное положение рабочего класса. Доля лиц наемного труда в национальном доходе составляла в 1924/25 г. 24,1 проц., а в 1926/27 г. возросла эта доля до 29,4 проц., что превышает довоенные размеры доли лиц наемного труда в национальном доходе на 30 проц. тогда как доля других социальных групп в национальном доходе, в том числе буржуазии, уменьшилась за этот период (например, доля буржуазии упала с 5,5 проц до 4,8 проц.). Реальная заработная плата рабочих по всей государственной промышленности, без начислений, составляла в 1924/25 г. 25,18 московских условных рублей в месяц, в 1926/27 г. – 32,14 руб., что дает повышение за два года на 27,6 проц. и превышает довоенный уровень на 5,4 проц. С начислениями (соцстрах, культ нужды, коммунальные услуги и пр.) зарплата составляла в 1924/25 г. 101,5 проц. от довоенного, а в 1926/27 г. – 128,4 проц. от довоенного. Фонды социального страхования выросли с 461 млн. руб. в 1924/25 г до 852 млн. в 1926/27 г., т.е. на 85 проц., что дало возможность провести через дома отдыха и санатории 513 тыс. чел., обеспечить пособиями 460 тыс. безработных и 700 тыс. пенсионеров (инвалидов труда и гражданской войны) и выдавать больным рабочим за период болезни полный заработок.

Расходы, т.е. затраты на рабочее жилищное строительство два года назад, в 1924/25 г., составляли 132 млн. [c.314] рублей с лишним, в 1925/26 г. – 230 млн. с лишним, в 1926/27 г. – 282 млн., в 1927/28 г. составят 391 млн. с лишним, включая сюда 50 млн., определенных по Манифесту ЦИК. Всего за три истекших года на рабочее жилищное строительство, без индивидуального, израсходовано по линии промышленности, транспорта, исполкомов и кооперации 644,7 млн. руб., а вместе с ассигнованием на 1927/28 г. – 1.036 млн. руб. Эти ассигнования за три года позволили отстроить 4594 тыс. кв. метров жилой площади, удовлетворить 257 тыс. рабочих, а вместе с семьями – около 900 тыс. человек.

Вопрос о безработице. Я должен сказать, что тут имеется расхождение между ВЦСПС и Наркомтрудом. Я беру цифры Наркомтруда потому, что они охватывают действительно безработный элемент, связанный с биржами труда. По данным Наркомтруда, число безработных возросло за два года с 950 тыс. до 1.048 тыс. Из них индустриальных рабочих 16,5 проц., лиц же интеллигентного труда и неквалифицированных – 74 проц. Таким образом, безработица наша имеет основным источником перенаселение деревни и только побочным своим источником – некоторую не насыщенность нашей промышленности известным минимальным составом индустриальных рабочих.

Итог: несомненный подъем материального уровня рабочего класса в целом.

Задача партии: продолжать линию на дальнейшее улучшение материального и культурного положение рабочего класса, на дальнейшее повышение зарплаты рабочего класса.

б) Крестьянство. Я думаю, что по вопросу о дифференциации крестьянства не стоит приводить цифр, так [c.315] как доклад мой и так затянулся, а цифры всем известны. Не подлежит сомнению, что дифференциацию при пролетарской диктатуре нельзя отождествлять с дифференциацией при капиталистических порядках. При капитализме растут крайности: бедноте и кулачество, а середняк вымывается. У нас, наоборот, растет середняк за счет известной части бедноты, которая подымается в середняки, растет кулак, а беднота уменьшается. Этот факт говорит о том, что центральной фигурой земледелия как был, так и остается середняк. Блок с ним, при опоре на бедноту, имеет решающее значение для судеб всего нашего строительства, для диктатуры пролетариата.

Общий рост материального положения в деревне. У нас имеются цифры о росте доходов крестьянского населения. Доходы крестьянского населения равнялись два года назад, в 1924/25 г., – 3.548 млн. руб., в 1926/27 г. эти доходы выросли до 4.792 млн. руб., т.е. на 35,1 проц., при росте крестьянского населения за этот период всего на 2,38 проц. Это есть несомненный показатель того, что в деревне происходит улучшение материального положения.

Это не значит, что крестьянство улучшило свое материальное положение во всех районах страны. Известно, что кое-где за эти два года имелись пестрые урожаи, а результаты недорода 1924 г. не вполне еще изжиты. Отсюда государственная помощь трудовому крестьянству вообще и крестьянской бедноте в частности. Помощь трудовому крестьянству от государства в 1925/26 г. – 373 млн. руб., в 1926/27 г. – 427 млн. руб. Специальная помощь деревенской бедноте за 1925/26 г.: по линии ассигнований на беднейшие хозяйства – [c.316] 38 млн. руб., налоговые льготы бедняцким хозяйствам – 44 млн. руб., страховые льготы беднейшему крестьянству-9 млн. руб., всего 91 млн. руб. Специальная помощь деревенской бедноте за 1926/27 год по тем же рубрикам: 39 млн. руб., 52 млн. руб., 9 млн. руб., всего около 100 млн. руб.

Итог: улучшение материального положения основных масс крестьянства.

Задача партии: продолжать линию на дальнейшее улучшение материального и культурного положения основных масс крестьянства и прежде всего крестьянской бедноты, укреплять союз рабочего класса с крестьянством, подымать авторитет рабочего класса и его партии в деревне.

в) Новая буржуазия. Интеллигенция. Характерной чертой новой буржуазии является то, что она, в противоположность рабочему классу и крестьянству, не имеет оснований быть довольной Советской властью. Ее недовольство не есть нечто случайное. Оно имеет свои корни в жизни.

Я говорил выше о росте нашего народного хозяйства, я говорил о росте нашей промышленности, о росте социалистических элементов народного хозяйства, о падении удельного веса частника, о вытеснении мелких торговцев. Но что это значит? Это значит, что если наша промышленность и наши торговые органы растут, то десятки тысяч мелких и средних капиталистов разоряются. Сколько лавок мелких и средних закрыто за эти годы? Тысячи. А сколько мелких промышленников пролетаризировалось? Тысячи. А сколько служилого элемента освобождено при сокращении штатов нашего государственного аппарата? Сотни и тысячи. [c.317]

Продвижение вперед нашей промышленности, продвижение вперед наших торговых и кооперативных органов, улучшение нашего госаппарата есть продвижение и улучшение с плюсом для рабочего класса, с плюсом для основных масс крестьянства, но с минусом для новой буржуазии, с минусом для средних слоев вообще, для средних слоев в городе в особенности. Можно ли удивляться, что недовольство Советской властью среди этих слоев растет? Отсюда контрреволюционные настроения в этой среде. Отсюда сменовеховская идеология, как модный товар на политическом рынке новой буржуазии.

Но было бы ошибочно думать, что весь служилый элемент, вся интеллигенция переживает состояние недовольства, состояние ропота или брожения против Советской власти. Наряду с ростом недовольства в недрах новой буржуазии мы имеем факт дифференциации интеллигенции, факт отхода от сменовеховства, отхода сотен и тысяч трудовой интеллигенции в сторону Советской власти. Этот факт, товарищи, является бесспорно положительным фактом, который должен быть отмечен.

Застрельщиком является здесь техническая интеллигенция, ибо она, будучи тесно связана с процессом производства, не может не видеть, что большевики ведут дело нашей страны вперед, к лучшему. Такие гигантские предприятия, как Волховстрой, Днепрострой, Свирьстрой, Туркменская дорога, Волго-Дон, целый ряд новых гигантов-заводов с судьбой которых связана судьба целых слоев технической интеллигенции, не может пройти без известного благотворного влияния на эти слои. Это есть не только вопрос о куске хлеба для них. Это есть вместе с тем дело чести, дело творчества, [c.318] естественно сближающее их с рабочим классом, с Советской властью.

Я уже не говорю о сельской трудовой интеллигенции, особенно о сельском учительстве, которое давно повернулось в сторону Советской власти и которое не может не приветствовать развитие школьного дела в деревне.

Поэтому наряду о ростом недовольства среди известных слоев интеллигенции мы имеем факт смычки трудовой интеллигенции с рабочим классом.

Задача партии состоит в том, чтобы продолжать линию на изоляцию новой буржуазии и укрепить смычку рабочего класса с трудовой советской интеллигенцией города и деревни.

г) Государственный аппарат и борьба с бюрократизмом. О бюрократизме говорят так много, что нет нужды распространяться об этом. Что элементы бюрократизма имеются у нас и в государственном, и в кооперативном, и в партийном аппарате, в этом не может быть сомнения. Что борьба с элементами бюрократизма необходима, и она, эта задача, будет стоять перед нами все время, пока имеется у нас государственная власть, пока существует государство, – это тоже факт.

Но нужно все-таки знать пределы. Доводить дело борьбы с бюрократизмом в государственном аппарате до изничтожения государственного аппарата, до развенчивания государственного аппарата, до попыток его сломать, – это значит идти против ленинизма, это значит забывать, что наш аппарат является советским Аппаратом, представляющим высший по типу государственный аппарат в сравнении со всеми существующими в мире государственными аппаратами. [c.319]

В чем состоит сила нашего государственного аппарата? В том, что он связывает власть с миллионными массами рабочих и крестьян через Советы. В том, что Советы есть школа управления для десятков и сотен тысяч рабочих и крестьян. В том, что государственный аппарат не отгораживается от миллионных народных масс, а сливается с ними через бесчисленное множество массовых организаций, всякого рода комиссий, секций, совещаний, делегатских собраний и т.д., облегающих Советы и подпирающих таким образом органы власти.

В чем слабость нашего государственного аппарата? В наличии бюрократических элементов в нем, портящих и извращающих его работу. Чтобы изгнать из него бюрократизм, – а изгнать его нельзя в один – два года, – нужно систематически улучшать государственный аппарат, сближать его с массами, обновлять его за счет новых, преданных делу рабочего класса людей, переделывать его в духе коммунизма, а не ломать его, а не развенчивать его. Ленин был тысячу раз прав, когда он говорил: “Без “аппарата” мы бы давно погибли. Без систематической и упорной борьбы за улучшение аппарата мы погибнем до создания базы социализма”^[82].

Я не буду распространяться о тех недочетах в нашем государственном аппарате, которые и так бросаются в глаза. Я имею в виду, прежде всего, “матушку-волокиту”. У меня в руках целая кипа материалов по части волокиты, изобличающих преступную халатность ряда судебных, административных, страховых, кооперативных и других организаций.

Вот вам крестьянин, 21 раз ездивший в одно страховое учреждение для того, чтобы добиться правды, и все-таки ничего не добившийся. [c.320]

Вот другой крестьянин, старик 66 лет, 600 верст прошедший пешком для того, чтобы добиться ясности у уездного собеса, и все-таки ничего не добившийся.

А вот вам старуха, крестьянка 56 лет, прошедшая пешком 500 верст и исколесившая на лошадях более 600 верст по приглашению нарсуда и все же не добившаяся правды.

Таких фактов уйма. Перечислять их не стоит. Но это есть позор для нас, товарищи! Как можно терпеть такие безобразия?

Наконец, факты о “задвиженцах”. Оказывается, что, кроме выдвиженцев из рабочих, существуют еще “задвиженцы”, оттертые на задний план своими же товарищами не за неспособность или неумение работать, я за добросовестность и честность в работе.

Вот вам рабочий, слесарь-инструментальщик, выдвинутый на известную должность на заводе как человек способный и неподкупный. Он работает год – другой, работает честно, наводит порядок, изничтожает бесхозяйственность и расточительность. Но, работая таким образом, он задевает интересы некоторой теплой компании из “коммунистов”, нарушает их спокойствие. И что же? Теплая компания из “коммунистов” ставит ему палки в колеса и вынуждает его, таким образом, “задвинуться”. “Умнее нас захотел быть, не даешь нам жить и наживаться спокойно, – задвигайся, братец”.

А вот другой рабочий, тоже слесарь-инструментальщик, настройщик болторезных станков, выдвинут на известную должность на заводе. Работает ревностно и честно. Но, работая так, нарушает спокойствие кое-кого. И что же? Нашли случай и отделались от “беспокойного” товарища. С чем же ушел этот [c.321] товарищ-выдвиженец, с каким чувством? А вот с каким: “Везде, куда меня назначали, я старался оправдать оказанное мне доверие. Но вот это выдвижение, которое сыграло со мною злую шутку, я никогда не забуду. Меня облили грязью. Мое желание вывести все на чистую воду так и осталось желанием. Ни завком, ни заводоуправление, ни ячейка меня и слушать не хотели. Для выдвижения я умер, и пусть меня золотом осыпят, – я никуда не пойду” (“Труд”^[83] №128 от 9 июня 1927 г.).

Но это ведь позор для нас, товарищи! Как можно терпеть такие безобразия?

Задача партии состоит в том, чтобы, борясь против бюрократизма и за улучшение государственного аппарата, выжигать каленый железом такие безобразия в нашей практике, о которых я только что говорил.

д) О ленинском лозунге насчет культурной революции. Вернейшим средством против бюрократизма является поднятие культурного уровня рабочих и крестьян. Можно ругать и поносить бюрократизм в государственном аппарате, можно шельмовать и пригвождать к позорному столбу бюрократизм в нашей практике, но если нет известного уровня культурности среди широких рабочих масс, создающего возможность, желание, умение контролировать государственный аппарат снизу, силами самих рабочих масс, бюрократизм будет жить, несмотря ни на что. Поэтому культурное развитие рабочего класса и трудящихся масс крестьянства не только в смысле развития грамотности, хотя грамотность является основой всякой культурности, но, прежде всего, в смысле приобретения навыков и уменья войти в дело управления страной, – является основным рычагом улучшения государственного и всякого иного [c.322] аппарата. В этом смысл и значение ленинского лозунга о культурной революции.

Вот что говорил на этот счет Ленин в марте 1922 года, перед открытием XI съезда нашей партии, в своем письме в ЦК на имя тов. Молотова:

“Главное, чего нам не хватает, – культурности, уменья управлять… Экономически и политически НЭП вполне обеспечивает нам возможность постройки фундамента социалистической экономики (курсив мой. – И.Ст.) Дело “только” в культурных силах пролетариата и его авангарда”^[84].

Этих слов Ленина нельзя забывать, товарищи. (Голоса: “Правильно!”)

Отсюда задача партии: усилить борьбу за культурный подъем рабочего класса и трудящихся слоев крестьянства.

* * *

А каков итог по линии внутреннего политического положения нашей страны?

Итог таков, что Советская власть является самой прочной властью из всех существующих в мире властей. (Бурные аплодисменты.)

Но если Советская власть является самой крепкой властью из всех существующих в мире властей, которой может позавидовать любое буржуазное правительство, то это еще не значит, что у нас все обстоит в этой области благополучно. Нет, товарищи, у нас имеются минусы и в этой области, чего мы не можем и не должны скрывать, как большевики. [c.323]

У нас есть, во-первых, безработица. Это – серьезный минус, который мы должны преодолеть или, по крайней мере, довести до минимума во что бы то ни стало.

У нас есть, во-вторых, серьезные недостатки в жилищном строительстве для рабочих, жилищный кризис, который мы также должны преодолеть или, по крайней мере, довести до минимума в ближайшие годы.

У нас имеются некоторые ростки антисемитизма не только в известных кругах средних слоев, но и среди известной части рабочих и даже среди некоторых звеньев нашей партии. С этим злом надо бороться, товарищи, со всей беспощадностью.

У нас имеется еще такой минус, как ослабление антирелигиозной борьбы.

У нас имеется, наконец, страшная культурная отсталость не только в широком смысле этого слова, но и в узком его смысле, в смысле элементарной грамотности, ибо процент неграмотности в СССР все еще не мал.

Все эти и подобные им минусы должны быть ликвидированы, товарищи, если мы хотим двигаться вперед более или менее ускоренным темпом.

Чтобы кончить с этим разделом моего отчета, разрешите сказать несколько слов о наиболее характерных назначениях за отчетный период. Я не буду касаться назначения заместителей председателя СНК СССР. Не буду также касаться назначения наркомов по ВСНХ, Наркомторгу и ОГПУ СССР. Я хотел бы коснуться трех назначений, имеющих показательное значение. Вы знаете, что председателем ВСНХ РСФСР утвержден Лобов. Это – рабочий-металлист. Вы знаете, что председателем Московского Совета избран, вместо Каменева, Уханов, рабочий-металлист. Вы знаете также, что [c.324] председателем Ленинградского Совета избран, вместо Зиновьева, Комаров, также рабочий-металлист. Стало быть, “лорд-мэрами” обеих столиц состоят у нас рабочие-металлисты. (Аплодисменты.) Правда, они не из дворян, но управляют хозяйством столиц лучше всяких дворян. (Аплодисменты.) Вы скажете, что это есть тенденция к металлизации. Я думаю, что в этом нет ничего плохого. (Голоса: “Наоборот, очень хорошо”.)

Пожелаем капиталистическим странам, пожелаем Лондону, пожелаем Парижу, чтобы они догнали нас, наконец, и выставили в “лорд-мэры” своих собственных металлистов. (Аплодисменты.)

III. Партия и оппозиция

1. Состояние партии

Я не буду, товарищи, распространяться о численном и идейном росте нашей партии, не буду приводить цифр, так как об этом подробно доложит вам Косиор.

Не буду также говорить о социальном составе нашей партии и о цифрах в связи с этим, так как об этом даст вам исчерпывающие данные Косиор в своем отчете.

Я хотел бы сказать несколько слов о повышении, о качественном улучшении руководящей работы нашей партии в области хозяйства, так же как и в области политики. Было время, товарищи, года два – три назад, когда одна часть товарищей, кажется, во главе с Троцким (смех, голоса: “Кажется?”), упрекала наши губкомы, наши обкомы, наш ЦК, утверждая, что [c.325] партийные организации не компетентны и зря вмешиваются в хозяйственные дела страны. Да, было таков время. Теперь едва ли у кого повернется язык для того, чтобы бросить парторганизациям подобное обвинение. Что губкомы и обкомы овладели делом хозяйственного руководства, что парторганизации стоят во главе хозяйственного строительства, а не в хвосте его, – это такой в глаза бьющий факт, отрицать который решатся разве только слепые или умалишенные. Уже тот факт, что мы решили поставить на этом съезде вопрос о пятилетнем плане народнохозяйственного строительства, уже этот факт говорит о том, что партия продвинулась далеко вперед в деле планового руководства нашим хозяйственным строительством как на местах, так и в центре.

Иные думают, что тут нет ничего особенного. Нет, товарищи. Это есть нечто особенное и важное, которое должно быть отмечено. Ссылаются иногда на американские, на германские хозяйственные органы, которые будто бы также в плановом порядке руководят народным хозяйством. Нет, товарищи, этого еще не добились и не добьются там, пока существуют там капиталистические порядки. Чтобы руководить в плановом порядке, надо иметь другую, социалистическую, а не капиталистическую систему промышленности, надо иметь, по крайней мере, национализированную промышленность, национализированную кредитную систему, национализированную землю, социалистическую смычку с деревней, власть рабочего класса в стране и т.п.

Правда, у них тоже имеется нечто вроде планов. Но это есть планы-прогнозы, планы-догадки, которые ни для кого не обязательны и на основе которых невозможно руководить хозяйством страны. Не то у [c.326] нас. Наши планы есть не планы-прогнозы, не планы-догадки, а планы-директивы, которые обязательны для руководящих органов и которые определяют направление нашего хозяйственного развития в будущем в масштабе всей страны.

Вы видите, что мы имеем здесь принципиальную разницу.

Вот почему я говорю, что даже простой факт постановки на съезде вопроса о пятилетнем плане народи хозяйственного развития, даже этот факт являете признаком качественного повышения нашей плановой руководящей работы.

Не буду я также распространяться о росте внутрипартийной демократии в нашей партии. Только слеш не видят, что внутрипартийная демократия, действительная внутрипартийная демократия, действительный подъем активности партийных масс, – у нас растет и развивается. Болтают о демократии. Но что такое демократия в партии? Демократия для кого? Если под демократией понимают свободу для пары – другой оторванных от революции интеллигентов болтать без конца, иметь свой печатный орган и т.д., то такой “демократии” нам не нужно, ибо она есть демократия для ничтожного меньшинства, ломающего волю громадного большинства. Если же под демократией понимается свобода для партийных масс решать вопросы нашего строительства, подъем активности партийных масс, втягивание их в дело руководства партией, развитие в них чувства хозяина в партии, – то такая демократия у нас есть, она нам нужна, и мы ее будем развивать неуклонно, несмотря ни на что. (Аплодисменты.) [c.327]

Я не буду, товарищи, также распространяться о том, что вместе с внутрипартийной демократией у нас растет шаг за шагом коллегиальность руководства Возьмите наши ЦК и ЦКК. Они составляют вместе руководящий в 200–250 товарищей центр, регулярно собирающийся и решающий важнейшие вопросы нашего строительства. Это один из самых демократических и коллегиально действующих центров, какой когда-либо имела наша партия. И что же? Разве это не факт, что. решение важнейших вопросов нашей работы все более и более переходит из рук узкой верхушки в руки этого широкого центра, связанного теснейшим образом со всеми отраслями строительства и со всеми районами нашей необъятной страны?

Я не буду также распространяться о росте наших партийных кадров. Бесспорно, что за эти последние годы старые кадры нашей партии пронизались идущими вверх новыми кадрами, состоящими главным образом из рабочих. Ежели раньше мы считали наши кадры сотнями и тысячами, то теперь мы должны считать их десятками тысяч. Я думаю, что, если начать с самых низовых организаций, с цеховых, с звеньевых, и итти доверху по всему Союзу, наши партийные кадры, в громадном своем большинстве состоящие из рабочих, составят теперь не менее 100000 человек. Это-величайший рост нашей партии. Это – величайший рост нашего кадрового состава, рост его идейно-организационного опыта, рост его коммунистической культуры.

Наконец, еще один вопрос, о котором нет нужды распространяться, но который следовало бы отметить. Это вопрос о росте авторитета партии среди беспартийных рабочих и вообще трудящихся масс в нашей стране, [c.328] среди рабочих и вообще угнетенных классов во всем мире. Едва ли можно теперь сомневаться, что наша партия становится знаменем освобождения для трудящихся масс всего мира, а звание большевика – почетным званием для лучших людей рабочего класса.

Такова, в общем, товарищи, картина наших достижений в области партийного строительства.

Это не значит, товарищи, что у нас нет недостатков в партии. Нет, недостатки есть, и недостатки серьезные. Позвольте сказать несколько слов об этих недостатках.

Возьмем, например, дело руководства хозяйственными и иными организациями со стороны партийных организаций. Все ли обстоит здесь у нас благополучно? Нет, не все. У нас нередко решаются вопросы не только на местах, но и в центре, так сказать, в семейном порядке, домашним образом. Иван Иванович, член руководящей верхушки такой-то организации, допустил, скажем, грубейшую ошибку и испортил дело. Но Иван Федорович его не хочет критиковать, выявлять его ошибки, исправлять его ошибки. Не хочет, так как не имеет желания “нажить себе врагов”. Допустили ошибку, испортили дело, – эка важность! А кто из нас не ошибается? Сегодня я его, Ивана Федоровича, пощажу. Завтра он меня, Ивана Ивановича, пощадит. Ибо какая есть гарантия, что я также не ошибусь? Чинно и хорошо. Мир и благоволение. Говорят, что запущенная ошибка есть порча нашего великого дела? Ничего! Авось как-либо выедем на кривой.

Вот, товарищи, обычные рассуждения некоторых наших ответственных работников.

Но что это значит? Ежели мы, большевики, которые критикуют весь мир, которые, говоря словами [c.329] Маркса, штурмуют небо, если мы ради спокойствия тех или иных товарищей откажемся от самокритики, – то разве не ясно, что ничего, кроме гибели нашего великого дела, не может из “того получиться? (Голоса: “Правильно!” Аплодисменты.)

Маркс говорил, что пролетарская революция тем, между прочим, и отличается от всякой другой революции, что она сама себя критикует и, критикуя себя, укрепляется^[85]. Это очень важное указание Маркса. Если мы, представители пролетарской революции, будем закрывать глаза на наши недочеты, будем разрешать вопросы семейным порядком, замалчивая взаимно свои ошибки и загоняя болячки вовнутрь нашего партийного организма, – то кто же будет исправлять ,эти ошибки, эти недочеты?

Разве не ясно, что мы перестанем быть пролетарскими революционерами, и мы наверняка погибнем, ежели не вытравим из своей среды эту обывательщину, эту семейственность в решении важнейших вопросов нашего строительства?

Разве не ясно, что, отказываясь от честной и прямой самокритики, отказываясь от честного и открытого исправления своих ошибок, мы закрываем себе дорогу для продвижения вперед, для улучшения нашего дела, для новых успехов нашего дела?

Ведь наше развитие идет не в порядке плавного, огульного подъема вверх. Нет, товарищи, у нас есть классы, у нас есть противоречия внутри страны, у нас есть прошлое, у нас есть настоящее и будущее, у нас есть противоречия между ними, и мы не можем продвигаться вперед в порядке плавного покачивания [c.330] на волнах жизни. Наше продвижение протекает в порядке борьбы, в порядке развития противоречий, в порядке преодоления этих противоречий, в порядке выявления и ликвидации этих противоречий.

Никогда не будем мы в силах, пока есть классы, иметь такое состояние, когда можно будет сказать: ну, слава богу, теперь все хорошо. Никогда этого не будет у нас, товарищи.

Всегда у нас что-либо отмирает в жизни. Но то, что отмирает, не хочет умирать просто, а борется за свое существование, отстаивает свое отжившее дело.

Всегда у нас рождается что-либо новое в жизни. Но то, что рождается, рождается не просто, а пищит, кричит, отстаивая свое право на существование. (Голоса: “Правильно!” Аплодисменты.)

Борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся, – вот основа нашего развития. Не отмечая и не выявляя открыто и честно, как это подобает большевикам, недочеты и ошибки в нашей работе, мы закрываем себе дорогу вперед. Ну, а мы хотим двигаться вперед. И именно потому, что мы хотим двигаться вперед, мы должны поставить одной из своих важнейших задач честную и революционную самокритику. Без этого нет движения вперед. Без этого нет развития.

Но именно по этой линии у нас все еще хромает дело. Более того, достаточно некоторых успехов, чтобы забыли о недостатках, успокоились и зазнались. Два – три больших успеха, – и уже море по колено. Еще два -три больших успеха,– и уже зазнались: “шапками закидаем”! Но ошибки остаются, недочеты живут, болячки загоняются вовнутрь нашего партийного организма, и партия начинает болеть. [c.331]

Второй недостаток. Он состоит в перенесении метода администрирования в партию, в замене метода убеждения, имеющего решающее значение в партии, методом администрирования. Этот недостаток представляет не менее значительную опасность, чем первый недостаток. Почему? Потому, что он создает опасность превращения наших партийных организаций, являющихся организациями самодеятельными, – в пустые канцелярские учреждения. Если считать, что у нас имеется не менее 60 тыс. наиболее активных работников, разбросанных по всяким хозяйственным, кооперативным и государственным учреждениям и борющихся там с бюрократизмом, то надо признать, что часть из них, борясь с бюрократизмом в этих учреждениях, иногда сама заражается бюрократизмом и привносит его в партийную организацию. И это не вина, товарищи, а беда наша, ибо, пока есть государство, этот процесс будет продолжаться в большей или меньшей степени. И именно потому, что этот процесс имеет некоторые корни в жизни, именно поэтому необходимо нам вооружиться для борьбы с этим недостатком, подымая активность партийных масс, вовлекая их в решение вопросов нашего партийного руководства, насаждая систематически внутрипартийную демократию и не допуская замены метода убеждения в нашей партийной практике методом администрирования.

Третий недостаток. Состоит он, этот недостаток, в желании ряда наших товарищей плыть по течению, плавно и спокойно, без перспектив, без заглядывания в будущее, так, чтобы кругом чувствовалось праздничное и торжественное настроение, чтобы каждый день были у нас торжественные заседания, да чтобы везде были аплодисменты, и чтобы каждый из нас попадал по очереди в [c.332] почетные члены всяких президиумов. (Смех, аплодисменты.)

Вот это безудержное желание видеть везде праздничное настроение, эта тяга к декорациям, ко всяким юбилеям, нужным и ненужным, это желание плыть, покуда плывется, не оглядываясь, куда же это нас несет (смех, аплодисменты), – все это и составляет существо третьего недостатка нашей партийной практики, основу наших недочетов в нашем партийном быту.

Видали ли вы гребцов, гребущих честно, в поте лица, но не видящих того, куда их несет течение? Я видал таких гребцов на Енисее. Это – честные и неутомимые гребцы. Но беда их состоит в том, что они не видят и не хотят видеть того, что их может прибить волной к скале, где им грозит гибель.

То же самое бывает с некоторыми нашими товарищами. Гребут честно, не покладая рук, плывут плавно, отдаваясь течению, а куда их несет, не только не знают, но даже не хотят знать. Работа без перспектив, работа без руля и без ветрил – вот к чему приводит желание плыть обязательно по течению.

А результаты? Результаты ясные: сначала они обкладываются плесенью, потом они становятся серенькими, потом их засасывает тина обывательщины, а потом они превращаются в заурядных обывателей. Это и есть путь действительного перерождения.

Вот, товарищи, некоторые недостатки в нашей партийной практике и в нашем партийном быту, о которых я хотел сказать вам несколько горьких слов.

А теперь позвольте перейти к вопросам о дискуссии и о нашей так называемой оппозиции. [c.333]

2. Итоги дискуссии

Имеет ли какой-либо смысл, какую-либо ценность партийная дискуссия?

Иногда говорят: на кой черт вы раздули дискуссию, кому она нужна, не лучше ли было бы разрешить спорные вопросы внутренним порядком, не вынося сора из избы? Это неправильно, товарищи. Дискуссия иногда абсолютно необходима и безусловно полезна. Весь вопрос в том, какая дискуссия. Если дискуссия протекает в товарищеских рамках, в рамках партийных, если она ставит своей целью честную самокритику, критику партийных недостатков, если она, стало быть, улучшает наше дело и вооружает рабочий класс, то такая дискуссия нужна и полезна.

Но бывает другого рода дискуссия, ставящая своей целью не улучшение нашего общего дела, а его ухудшение, не укрепление партии, а ее разложение и развенчивание. Такая дискуссия ведет обычно не к вооружению пролетариата, а к его разоружению. Нам такой дискуссии не нужно. (Голоса: “Правильно!” Аплодисменты.)

Когда оппозиция требовала открытия всесоюзной дискуссии месяца за три до съезда, до выработки тезисов ЦК, до опубликования этих тезисов, она пыталась навязать нам такого рода дискуссию, которая неминуемо облегчила бы дело наших врагов, дело врагов рабочего класса, дело врагов нашей партии. Именно поэтому ЦК воспротивился планам оппозиции. И именно потому, что он воспротивился планам оппозиции, нам удалось поставить дискуссию на правильные рельсы, дав ей базу в виде тезисов ЦК к съезду. Теперь мы можем [c.334] сказать без колебаний, что дискуссия в целом дала плюс.

Что касается вынесения сора из избы, то это пустяки, товарищи. Мы никогда не боялись и не будем бояться открыто критиковать себя и свои ошибки перед лицом всей партии. Сила большевизма в том, собственно, и состоит, что он не боится критики и в критике своих недостатков черпает энергию для дальнейшего продвижения вперед. Нынешняя дискуссия является, таким образом, признаком силы нашей партии, признаком ее могущества.

Не следует забывать, что во всякой большой партии, особенно в такой партии, как наша, которая стоит у власти и где имеется известная часть крестьян и служилого элемента, накапливаются в течение известного времени некоторые индифферентные, равнодушные к вопросам партийной практики элементы, голосующие закрыв глаза и плывущие по течению. Наличие большого количества таких элементов есть зло, с которым надо бороться. Эти элементы составляют болото нашей партии.

Дискуссия есть апелляция к этому болоту. Апеллируют к нему оппозиционеры для того, чтобы оторвать от него некоторую часть. И они действительно отрывают худшую его часть. Апеллирует к нему партия для того, чтобы оторвать от него лучшую его часть, приобщить к активной партийной жизни. В результате болото вынуждено самоопределиться, несмотря на всю его инертность. И оно, действительно, самоопределяется в результате этих апелляций, отдавая одну часть своих рядов оппозиции, другую – партии и переставая, таким образом, существовать как болото. В общем балансе нашего партийного развития это есть плюс. [c.335] В результате нынешней дискуссии у нас стало меньше болота, либо оно вовсе перестало или перестает существовать. В этом – плюс дискуссии.

Итоги дискуссии? Итоги известны. На вчерашний день за партию голосовало, оказывается, – 724 тыс. товарищей, за оппозицию – 4 тыс. с лишним. Вот вам итог. Грохотали у нас оппозиционеры, что ЦК оторвался от партии, партия оторвалась от класса, что если бы да кабы, да во рту росли грибы, то они, оппозиционеры, имели бы наверняка 99 проц. на своей стороне. Но так как грибы во рту не растут, то оказалось, что у оппозиции даже 1 процента не имеется. Таков итог.

Как могло случиться, что вся партия в целом, а за нею и рабочий класс так круто изолировали оппозицию? Ведь там, во главе оппозиции, стоят известные люди с именами, люди, умеющие себя рекламировать (голоса: “Правильно!”), люди, не страдающие скромностью (аплодисменты), умеющие себя расхваливать и показать товар лицом.

А случилось это потому, что руководящая группа оппозиции оказалась группой мелкобуржуазных интеллигентов, оторванных от жизни, оторванных от революции, оторванных от партии, от рабочего класса. (Голоса: “Правильно!” Аплодисменты.)

Я говорил недавно об успехах нашей работы, о наших достижениях в области промышленности, в области торговли, в области хозяйства в целом, в области внешней политики. Но оппозиции нет дела до этих достижений. Она их не видит, либо не хочет видеть. Не хочет видеть отчасти по своему невежеству, отчасти по известному упорству оторванных от жизни интеллигентов. [c.336]

3. Основные расхождения между партией и оппозицией

Вы спросите, в чем же, в конце концов, состоят разногласия между партией и оппозицией, по каким вопросам проходят эти разногласия?

По всем вопросам, товарищи. (Голоса: “Правильно!”)

Недавно я читал заявление одного беспартийного рабочего в Москве, который вступает или уже вступил в партию. Вот как он формулирует вопрос о разногласиях между партией и оппозицией:

“Раньше мы искали, в чем разногласия между партией и оппозицией. А теперь уже не найдешь, в чем она согласна с партией. (Смех, аплодисменты.) Оппозиция против партии по всем вопросам, поэтому, если бы я был сторонником оппозиции, я не вступил бы в партию”. (Смех, аплодисменты.) (См. “Известия” № 264.)

Вот до чего метко и коротко вместе с тем умеют выражаться иногда рабочие. Я думаю, что это самая меткая и самая верная характеристика отношений оппозиции к партии, к ее идеологии, к ее программе, к ее тактике.

Именно потому, что оппозиция расходится с партией по всем вопросам, именно поэтому оппозиция есть группа со своей идеологией, со своей программой, со своей тактикой, со своими организационными принципами.

Все, что только необходимо для новой партии, все это имеется у оппозиции. Не хватает только “мелочи”, не хватает силушки для этого. (Смех. Аплодисменты.) [c.337]

Я мог бы назвать семь основных вопросов, по которым проходят разногласия между партией и оппозицией.

Первое. Вопрос о возможности победоносного социалистического строительства в нашей стране. Я не буду ссылаться на документы и заявления оппозиции по этому вопросу. Они всем известны и повторять их незачем. Ясно для всех, что оппозиция отрицает возможность победоносного строительства социализма в нашей стране. Отрицая же такую возможность, она скатывается прямо и открыто на позицию меньшевиков.

Такая установка оппозиции по данному вопросу не нова для ее нынешних руководителей. Из этой установки исходили Каменев и Зиновьев, когда они отказались идти на Октябрьское восстание. Они прямо говорили тогда, что, подымая восстание, мы идем к гибели, что нужно ждать Учредительного собрания, что условия для социализма не назрели и не скоро назреют.

Из этой же установки исходил Троцкий, когда он шел на восстание. Ибо он прямо говорил, что, ежели победоносная пролетарская революция на Западе не подоспеет на помощь в более или менее близком будущем, глупо было бы думать, что революционная Россия может устоять против консервативной Европы.

В самом деле, как шли тогда на восстание Каменев и Зиновьев, с одной стороны, Троцкий, с другой стороны, и Ленин с партией – с третьей стороны? Это очень интересный вопрос, о котором стоило бы, товарищи, сказать несколько слов.

Вы знаете, что Каменев и Зиновьев шли на восстание из-под палки. Ленин их погонял палочкой, угрожая исключением из партии (смех, [c.338] аплодисменты), и они вынуждены были волочиться на восстание. (Смех. Аплодисменты.)

Троцкий шел на восстание добровольно. Но он шел не просто, а с оговорочкой, которая уже тогда сближала его с Каменевым и Зиновьевым. Интересно, что именно перед Октябрем, в июне 1917 года, Троцкий счел уместным переиздать в Петрограде свою старую брошюру “Программа мира”, как бы желая этим сказать, что он идет на восстание под своим собственным флагом. О чем же он говорит в этой брошюре? Он полемизирует там с Лениным по вопросу о возможности победы социализма в одной стране, считает эту мысль Ленина неправильной и утверждает, что власть придется взять, но ежели не подоспеет помощь со стороны победивших западноевропейских рабочих, то безнадежно думать, что революционная Россия может устоять перед лицом консервативной Европы, а кто не верит в критику Троцкого, тот страдает национальной ограниченностью. Вот выдержка из тогдашней брошюры Троцкого:

“Не дожидаясь других, мы начинаем и продолжаем борьбу на национальной почве в полной уверенности, что наша инициатива даст толчок борьбе в других странах; а если бы этого не произошло, то безнадежно думать – так свидетельствуют и опыт истории и теоретические соображения – что, напр., революционная Россия могла бы устоять перед лицом консервативной Европы”… “Рассматривать перспективы социальной революции в национальных рамках значило бы становиться жертвой той самой национальной ограниченности, которая составляет сущность социал-патриотизма”. (Троцкий, “1917”, т. III, ч. 1, стр. 90.)

Вот, товарищи, троцкистская оговорочка, которая во многом объясняет нам корни и подпочву нынешнего его блока с Каменевым и Зиновьевым. [c.339]

А как шел Ленин на восстание, как шла партия? Тоже с оговорочкой? Нет, Ленин и его партия шли на восстание без оговорок. Вот выдержка из одной замечательной статьи Ленина “Военная программа пролетарской революции”, опубликованной за границей в сентябре 1917 года:

“Победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом вообще все войны. Наоборот, он их предполагает. Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными. Это должно вызвать не только трения, но и прямое стремление буржуазии других стран к разгрому победоносного пролетариата социалистического государства. В этих случаях война с нашей стороны была бы законной и справедливой. Это была бы война за социализм, за освобождение других народов от буржуазии”. (Ленин, “Военная программа пролетарской революции”, “Записки Института Ленина”, вып. II, стр. 7^[86].)

Вы видите, что мы имеем тут совершенно другую установку. Если Троцкий шел на восстание с оговорочкой, сближающей его с Каменевым и Зиновьевым, утверждая, что сама по себе пролетарская власть не может представлять чего-либо особенного, ежели не подойдет своевременно помощь извне, то Ленин, наоборот, шел на восстание без оговорок, утверждая, что пролетарская власть в нашей стране должна послужить базой для того, чтобы помочь пролетариям других стран освободиться от ига буржуазии.

Вот как шли большевики на Октябрьское восстание, и вот почему Троцкий и Каменев с Зиновьевым [c.340] нашли общий язык на десятом году Октябрьской революции.

Можно было бы изобразить в форме диалога беседу между Троцким, с одной стороны, и Каменевым и Зиновьевым, с другой стороны, при образовании оппозиционного блока.

Каменев и Зиновьев Троцкому: “Вот видите, дорогой товарищ, мы оказались в конце концов правы, сказав, что не надо было идти на Октябрьское восстание, что надо было ждать Учредительного собрания и пр. Теперь все видят, что страна перерождается, власть перерождается, мы идем к гибели, и никакого социализма у нас не будет. Не надо было идти на восстание. А вы шли на восстание добровольно. Вы допустили большую ошибку”.

Троцкий им в ответ: “Нет, дорогие коллеги, вы несправедливы ко мне. На восстание-то я шел, но как я шел, вы об этом забыли сказать. Ведь я шел на восстание не прямо, а с оговоркой. (Общий смех.) И поскольку теперь выяснилось, что помощи извне неоткуда ждать, ясно, что дело идет к гибели, как я и предсказал в свое время в “Программе мира””.

Зиновьев с Каменевым: “Это пожалуй, что так. Мы забыли об оговорочке. Теперь ясно, что наш блок идейно обоснован”. (Общий смех. Аплодисменты.)

Вот как сложилась установка оппозиции на отрицание возможности победоносного социалистического строительства в нашей стране.

А что означает эта установка? Она означает капитулянтство. Перед кем? Очевидно, перед капиталистическими элементами нашей страны. Еще перед кем? [c.341] Перед всемирной буржуазией. А левые фразы, революционные жестикуляции, – куда они девались? Они рассеялись в прах.. Потрясите хорошенько нашу оппозицию, отбросьте прочь революционную фразеологию, – и вы увидите, что на дне там сидит у них капитулянтство. (Аплодисменты.)

Второе. Вопрос о диктатуре пролетариата. Есть у нас диктатура пролетариата или нет ее? Вопрос несколько странный. (Смех.) Тем не менее, оппозиция ставит его в каждом своем заявлении. Оппозиция говорит, что у нас термидорианское перерождение. А что это значит? Это значит, что у нас нет диктатуры пролетариата, что у нас проваливаются и идут вспять и экономика и политика., что мы идем не к социализму, а к капитализму. Это, конечно, странно и глупо. Но оппозиция настаивает на своем.

Вот вам, товарищи, еще одно расхождение. На этом и базируется известный тезис Троцкого о Клемансо. Ежели власть переродилась или перерождается, то стоит ли ее щадить, защищать, отстаивать? Ясно, что не отбит. Ежели наступит благоприятная обстановка для “снятия” такой власти, ежели, скажем, враг подойдет на 80 километров к Москве, – то разве не ясно, что надо использовать обстановку для того, чтобы вымести эту власть и поставить новую, клемансистскую, т.е. троцкистскую.

Ясно, что в подобной “установке” нет ничего ленинского. Это есть меньшевизм чистой воды. Оппозиция скатилась к меньшевизму.

Третье. Вопрос о блоке рабочего класса с середняком. Оппозиция все время скрывала свое. отрицательное отношение к идее такого блока. Ее платформа, [c.342] ее контртезисы замечательны не столько тем, что сказано там, сколько тем, что постаралась скрыть от рабочего класса оппозиция. Но вот нашелся человек, И.Н. Смирнов, тоже один из лидеров оппозиции, у которого хватило мужества сказать правду об оппозиции, вытащить ее на свет божий. И что же оказалось? Оказалось, что мы “идем к гибели” и, ежели хотим “спастись”, должны пойти на разлад с середняком. Не очень умно. Но зато ясно.

И здесь меньшевистские уши оппозиции показались, наконец, ко всеобщему сведению.

Четвертое. Вопрос о характере нашей революции. Ежели отрицается возможность победоносного построения социализма в нашей стране, ежели отрицается наличие диктатуры пролетариата, ежели отрицается необходимость блока рабочего класса с крестьянством, -то что же остается тогда от нашей революции, от ее социалистического характера? Ясно, что ничего, ровно ничего. Пролетариат пришел к власти, довел до конца буржуазную революцию, крестьянству нечего делать теперь с революцией, так как оно уже получило землю, – значит, пролетариат может уходить, очистив место другим классам.

Вот вам установка оппозиции, ежели добраться до корней оппозиционных взглядов.

Вот вам все корни капитулянтства нашей оппозиции. Недаром ее расхваливает бундовский капитулянт Абрамович.

Пятое. Вопрос о ленинской установке при руководстве колониальными революциями. Ленин исходил из различия между странами империалистическими и странами угнетенными, между политикой коммунизма [c.343] в странах империализма и политикой коммунизма в странах колониальных. Исходя из этого различия; он говорил еще во время войны, что идея защиты отечества, неприемлемая и контрреволюционная для коммунизма в странах империализма, вполне приемлема и справедлива в странах угнетенных, ведущих освободительную войну против империализма.

Именно поэтому Ленин допускал на известной стадии и на известный срок возможность блока и даже союза с национальной буржуазией колониальных стран, ежели она ведет войну против империализма 'и ежели она не мешает коммунистам воспитывать рабочих и крестьянскую бедноту в духе коммунизма.

Грехопадение оппозиции состоит тут в том, что она окончательно рвет с этой установкой Ленина, скатываясь к установке II Интернационала, отрицающего целесообразность поддержки революционных войн колониальных стран против империализма. Этим именно и объясняются все те злоключения, которые претерпела наша оппозиция в вопросе о китайской революции.

Вот вам еще одно расхождение.

Шестое. Вопрос о тактике единого фронта в мировом рабочем движении. Грехопадение оппозиции состоит здесь в том, что она рвет с ленинской тактикой в вопросе о постепенном завоевании миллионных масс рабочего класса на сторону коммунизма. Миллионные массы рабочего класса завоевываются на сторону коммунизма не только при условии правильности политики партии. Правильная политика партии – большое дело, но это далеко еще не все. Для того, чтобы миллионные массы рабочего класса перешли на сторону коммунизма, для этого необходимо, чтобы массы сами [c.344] убеждались на своем собственном опыте в правильности политики коммунизма. А чтобы массы убедились, для этого необходимо время, для этого необходима искусная и умелая работа партии по подводу масс к своим позициям, искусная и умелая работа партии по убеждению миллионных масс в правильности своей политики.

Мы были совершенно правы в апреле 1917 года, ибо мы знали, что дело идет к свержению буржуазии и к установлению Советской власти. Однако мы еще не звали тогда широкие массы рабочего класса к восстанию против власти буржуазии. Почему? Потому, что массы еще не имели возможности убедиться в правильности нашей безусловно правильной политики. Только тогда, когда мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков оскандалились вконец в основных вопросах революции, только тогда, когда массы стали убеждаться в правильности нашей политики, только тогда мы повели массы на восстание. И именно потому, что мы вовремя повели массы на восстание, именно поэтому мы одержали тогда победу.

Вот в чем корни идеи единого фронта. Тактика единого фронта для того, собственно, и пущена в ход Лениным, чтобы облегчить миллионным массам рабочего класса капиталистических стран, зараженным предрассудками социал-демократического соглашательства, распознать на своем собственном опыте правильность политики коммунистов и перейти на сторону коммунизма.

Грехопадение оппозиции состоит в том, что она начисто отрицает эту тактику. Увлеченная одно время, глупо и неразумно увлеченная тактикой единого фронта, она всячески приветствовала дело соглашения [c.345] с Генсоветом в Англии, полагая, что это соглашение является “одной из серьезнейших гарантий мира”, “одной из серьезнейших гарантий против интервенции”, одним из серьезнейших средств “обезвреживания реформизма в Европе” (см. доклад Зиновьева на XIV съезде ВКП(б)). Но жестоко разочаровавшись в своих надеждах на “обезвреживание” реформизма при помощи Перселей и Хиксов, она ударилась потом в другую крайность, отрицая начисто идею тактики единого фронта.

Вот вам, товарищи, еще одно расхождение, демонстрирующее полный отход оппозиции от ленинской тактики единого фронта.

Седьмое. Вопрос о ленинской партийности, о ленинском единстве в ВКП(б) и в Коминтерне. Оппозиция здесь начисто рвет с ленинской организационной установкой, становясь на путь организации второй партии, на путь организации нового Интернационала.

Вот вам семь основных вопросов, говорящих о том, что по всем этим вопросам оппозиция скатилась к меньшевизму.

Можно ли считать эти меньшевистские взгляды оппозиции совместимыми с идеологией нашей партии, с программой нашей партии, с ее тактикой, с тактикой Коминтерна, с организационной установкой ленинизма?

Ни в коем случае, ни на одну минуту!

Вы скажете: как могла народиться у нас такая оппозиция, где ее социальные корни? Я думаю, что социальные корни оппозиции таятся в факте разорения мелкобуржуазных слоев города в обстановке нашего развития, в факте недовольства этих слоев режимом диктатуры пролетариата, в стремлении этих слоев изменить [c.346] этот режим, “улучшить” его в духе установления буржуазной демократии.

Я уже говорил выше, что в результате нашего продвижения вперед, в результате роста нашей промышленности, в результате роста удельного веса социалистических форм хозяйства одна часть мелкой буржуазии, особенно городской буржуазии, разоряется и идет ко дну. Оппозиция отражает ропот и недовольство этих слоев режимом пролетарской революции.

Таковы социальные корни оппозиции.

4. Что же дальше?

Как быть дальше с оппозицией?

Раньше чем перейти к этому вопросу, я хотел бы вам рассказать историю одного опыта совместной работы с Троцким, проделанного в 1910 году Каменевым. Это очень интересный вопрос. Тем более, что он мог бы дать нам некий ключ к тому, чтобы правильно подойти к поставленному вопросу. В 1910 году был пленум нашего ЦК за границей. Он обсуждал вопрос о взаимоотношениях большевиков с меньшевиками, в частности с Троцким (мы составляли тогда часть одной общей с меньшевиками партии и именовали себя фракцией). Пленум высказался за примирение с меньшевиками, а значит, и с Троцким, вопреки Ленину, против Ленина. Ленин остался в меньшинстве. А как же Каменев? Каменев взялся осуществлять сотрудничество с Троцким. И он осуществлял это сотрудничество не без ведома и согласия Ленина, ибо Ленин хотел на опыте доказать Каменеву вред и недопустимость сотрудничества с Троцким против большевизма. [c.347]

Послушайте, как рассказывает об этом Каменев:

“В 1910 году большинством нашей фракции была проделана попытка примирения и соглашения с т. Троцким. Владимир Ильич относился к этой попытке резко отрицательно и как бы “в наказание” за мою настойчивость в попытке добиться соглашения с Троцким настоял на том, чтобы именно я был делегирован Центральным Комитетом в качестве представителя последнего в редакцию газеты т. Троцкого. К осени 1910 г. – после нескольких месяцев работы в этой редакции – я убедился, что Владимир Ильич прав в своем отрицательном отношении к моей “примирительной” линии, и с его согласия я вышел из редакции органа т. Троцкого. Наш тогдашний разрыв с т. Троцким был отмечен рядом резких статей в Центральном Органе партии. Именно тогда Владимир Ильич и предложил мне написать брошюру, которая подводила бы итог нашим. разногласиям и с ликвидаторами-меньшевиками и с т. Троцким. “Вы проделали опыт соглашения с самым левым (троцкистским) крылом антибольшевистских группировок, вы убедились в невозможности соглашения, вы и должны написать итоговую брошюру”, – говорил мне Владимир Ильич. Естественно, что Владимир Ильич особенно настаивал на том, чтобы именно в области отношений между большевизмом и тем, что мы тогда называли троцкизмом, все было договорено... до конца”. (Предисловие Л. Каменева к его брошюре “Две партии”.)

А какие получились от этого результаты? Слушайте дальше:

“Опыт совместной работы с Троцким, – смею сказать, опыт искренне мной проделанный, о чем только и свидетельствуют эксплуатируемые ныне Троцким мои письма и частные разговоры, – показал, что примиренчество неудержимо скатывается к защите ликвидаторства, решительно становится на сторону последнего”. (Л. Каменев, “Две партии”.)

И далее:

“О, если бы “троцкизм” победил, как настроение в партии, – какое раздолье было бы для ликвидаторства, для отзовизма, для всех противоборствующих партии течений” (там же). [c.348]

Вот вам, товарищи, опыт совместной работы с Троцким. (Голос: “Поучительный опыт”.) Результаты этого опыта изобразил тогда Каменев в специальной брошюре, вышедшей в 1911 году под названием “Две партии”. Я не сомневаюсь, что брошюра эта принесла большую пользу всем тем товарищам, которые еще имели иллюзии насчет сотрудничества с Троцким.

И вот у меня такой вопрос: не попытался ли бы Каменев написать еще одну брошюру, тоже под названием “Две партии”, насчет нынешнего его опыта сотрудничества с Троцким? (Общий хохот. Аплодисменты). Может быть, это было бы небесполезно. Конечно, я не могу дать Каменеву гарантии, что теперь Троцкий, так же как и тогда, не использует против него его писем и интимных разговоров. (Общий смех.) Но едва ли стоит этого бояться. Во всяком случае, тут надо выбирать: либо боязнь того, что Троцкий использует письма Каменева и разгласит его тайные разговоры с Троцким, и тогда опасность остаться вне партии, либо отбросить всякую боязнь и остаться в партии.

Так стоит теперь вопрос, товарищи: либо одно, либо другое.

Говорят, что оппозиция имеет в виду подать съезду некое заявление насчет того, что она, оппозиция, подчиняется и будет подчиняться всем решениям партии (голос: “Так же, как в октябре 1926 года?”), распустит свою фракцию (голос: “Мы слышали это два раза!”) и будет отстаивать свои взгляды, от которых она не отказывается (голоса: “О-о”. “Нет, мы уж лучше их сами распустим!”), в рамках партийного устава. (Голоса: “С оговорочками”. “У нас рамки не резиновые”.) [c.349]

Я думаю, товарищи, что ничего из этой штуки не выйдет. (Голоса: “Правильно!” Продолжительные аплодисменты.) У нас тоже имеется, товарищи, некий опыт заявлений (аплодисменты), некий опыт двух заявлений (голоса: “Правильно!”), от 16 октября 1926 года и от 8 августа 1927 года. К чему этот опыт привел? Хотя я не собираюсь писать брошюру “Две партии”, однако смею заявить, что опыт этот привел к самым отрицательным результатам (голоса: “Правильно!”), к обману партии дважды, к ослаблению партийной дисциплины. Какие имеет теперь оппозиция основания требовать от нас, чтобы мы, съезд великой партии, съезд партии Ленина, после такого опыта могли поверить им на слово? (Голоса: “Это была бы глупость”. “Кто поверит, тому влетит”.)

Говорят, что они ставят также вопрос о возвращении в партию исключенных. (Голоса: “Не пройдет”. “Пусть идут в меньшевистское болото”.) Я думаю, товарищи, что это тоже не выйдет. (Продолжительные аплодисменты.)

Почему партия исключила Троцкого и Зиновьева? Потому, что они являются организаторами всего дела антипартийной оппозиции (голоса: “Правильно!”), потому, что они поставили себе целью ломать законы партии, потому, что они возомнили, что их не осмелятся тронуть, потому, что они захотели создать себе в партии дворянское положение.

Но разве мы хотим иметь в партии дворян, пользующихся привилегиями, и крестьян, лишенных этих привилегий? Неужели мы, большевики, выкорчевавшие с корнями дворянское сословие, будем теперь восстанавливать его в нашей партии? (Аплодисменты.) [c.350]

Вы спрашиваете: почему мы исключили Троцкого и Зиновьева из партии? Потому, что мы не хотим иметь в партии дворян. Потому, что закон у нас в партии один, и все члены партии равны в своих правах. (Возгласы: “Правильно!”. Продолжительные аплодисменты.)

Если оппозиция желает жить в партии, пусть она подчиняется воле партии, ее законам, ее указаниям без оговорок, без экивоков. Не хочет она этого, – пусть уходит туда, где ей привольнее будет. (Голоса: “Правильно!” Аплодисменты.) Новых законов, льготных для оппозиции, мы не хотим и не будем создавать. (Аплодисменты.)

Спрашивают об условиях. Условие у нас одно: оппозиция должна разоружиться целиком и полностью и в идейном и в организационном отношении. (Возгласы: “Правильно!” Продолжительные аплодисменты.)

Она должна отказаться от своих антибольшевистских взглядов открыто и честно, перед всем миром. (Возгласы: “Правильно!” Продолжительные аплодисменты.)

Она должна заклеймить ошибки, ею совершенные, ошибки, превратившиеся в преступление против партии, открыто и честно, перед всем миром.

Она должна передать нам свои ячейки для того, чтобы партия имела возможность распустить их без остатка. (Возгласы: “Правильно!” Продолжительные аплодисменты.)

Либо так, либо пусть уходят из партии. А не уйдут – вышибем. (Возгласы: “Правильно!”. Продолжительные аплодисменты.)

Так обстоит дело, товарищи, с оппозицией. [c.351]

IV. Общий итог

Я кончаю, товарищи.

Каков общий итог за отчетный период? Итог следующий:

1) мы отстояли мир с окружающими государствами, несмотря на величайшие трудности, несмотря на провокационные выпады буржуазии “великих держав”;

2) мы укрепили смычку рабочего класса СССР с рабочими империалистических стран и колоний, несмотря на уйму препятствий, несмотря на море клеветы подкупной стоустой буржуазной прессы;

3) мы подняли авторитет пролетарской диктатуры среди миллионов трудящихся масс во всех частях света;

4) мы, как партия, помогли Коминтерну и его секциям укрепить свое влияние во всех странах мира;

б) мы сделали все, что только может сделать одна партия, для развития и ускорения мирового революционного движения;

6) мы подняли нашу социалистическую индустрию, установив для ее развития рекордный темп и утвердив ее гегемонию во всем народном хозяйстве;

7) мы установили смычку социалистической индустрии с крестьянским хозяйством;

8) мы укрепили союз рабочего класса с середняком, при опоре на бедноту;

9) мы укрепили диктатуру пролетариата в нашей стране, несмотря на враждебное международное окружение, показав рабочим всех стран, что пролетариат умеет не только разрушать капитализм, но и строить социализм; [c.352]

10) мы укрепили партию, отстояли ленинизм и разбили наголову оппозицию.

Таков общий итог.

Вывод какой?

Вывод один: мы стоим на правильном пути, политика нашей партии правильна. (Голоса: “Правильно!”. Аплодисменты.)

А из этого следует, что, двигаясь по этому пути, мы придем наверняка к победе социализма в нашей стране, к победе социализма во всех странах. (Продолжительные аплодисменты.)

Это еще не значит, что у нас не будет трудностей на нашем пути. Трудности будут. Но мы их не боимся, ибо мы – большевики, закаленные в огне революции.

Трудности будут. Но мы их преодолеем, как преодолевали до сих пор, ибо мы – большевики, выкованные железной партией Ленина для того, чтобы бороться с трудностями и преодолевать их, а не хныкать и плакаться.

И именно потому, что мы – большевики, мы победим наверняка.

Товарищи! К победе коммунизма в нашей стране, к победе коммунизма во всем мире – вперед! (Бурные и продолжительные аплодисменты. Все встают и устраивают тов. Сталину овацию. Поют “Интернационал”.)

“Правда” № 279
6 декабря 1927 г.

[c.353]