MIA -
главная
страница | Глав.
стр.
Иноязычной
секции | Глав. стр.
Русской
секции | Сочинения
Сталина Том 3
Оригинал
находится на
странице http://grachev62.narod.ru/stalin/index.htm
Последнее
обновление
Ноябрь 2010г.
В буржуазной печати появилось уже сообщение о совещании Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов с Временным правительством. Сообщение это, в общем не... точное, местами прямо искажает факты, вводя читателя в заблуждение. Мы уже не говорим об особом, свойственном буржуазной печати освещении фактов. Необходимо поэтому восстановить действительную картину совещания.
Цель совещания – выяснить взаимные отношения Временного правительства и Исполнительного комитета в связи с нотой министра Милюкова[14] , обострившей конфликт.
Открыл совещание премьер Львов. Его вступительная речь свелась к следующим положениям. До последнего времени в стране было доверие к Временному правительству и дела шли удовлетворительно. Но теперь что-то не стало доверия, появилось даже противодействие. Это особенно чувствуется в последние две недели, когда известные всем социалистические круги открыли в печати поход против Временного правительства. Так дальше продолжаться не может. Нужна решительная [c.43] поддержка со стороны Совета рабочих и солдатских депутатов. Иначе – уйдем.
Дальше идут “доклады” министров (военного, земледелия, путей сообщения, финансов, иностранных дел), причем наиболее определенно выступают Гучков, Шингарев и Милюков. Речи остальных министров лишь повторяют выводы первых.
Речь министра Гучкова сводится к обоснованию известного империалистического взгляда на нашу революцию, в силу которого революция в России должна быть рассматриваема как средство для “войны до конца”. Я был убежден, – говорил он, – что переворот в России нужен был для избежания поражения. Я хотел, чтобы революция создала новый фактор победы, и я надеялся, что она создаст его. Оборончество в широком смысле слова, оборончество не только для настоящего, но и для будущего – вот наша цель. Но за последние недели произошел целый ряд ухудшений... “Отечество в опасности”... Главная причина – “поток пацифистских идей”, проповедуемых известными социалистическими кругами. Министр прозрачно намекает, что проповедь эта должна быть обуздана, а дисциплина – восстановлена, что нужна в этом помощь со стороны Исполнительного комитета...
Министр Шингарев рисует картину продовольственного кризиса в России... Основной вопрос не нота и внешняя политика, а хлеб: если с вопросом о хлебе не справимся, то не справимся ни с чем. В обострении продовольственного кризиса не малую роль играют распутица и другие преходящие явления. Но главной причиной Шингарев считает то “печальное явление”, что крестьяне “стали заниматься вопросом о земле”, [c.44] самовольно распахивают помещичьи земли, снимают с помещичьих экономий военнопленных и вообще предаются аграрным “иллюзиям”. Это вредное, по мнению Шингарева, движение крестьян “разжигается” агитацией “ленинцев” за конфискацию земли, “партийно-фанатическим ослеплением” последних. “Вредной агитации с дворца Кшесинской” [15], этого “гнезда отравы”, должен быть положен конец... Одно из двух: либо существующее Временное правительство, облеченное доверием, – тогда аграрным “эксцессам” должен быть положен конец; либо другая какая-нибудь власть.
Милюков. Нота есть не мое личное мнение, а мнение всего Временного правительства. Вопрос о внешней политике сводится к вопросу о готовности к выполнению наших обязательств в отношении союзников. Мы связаны с союзниками... Нас вообще расценивают как силу, годную или негодную для определенных целей. Стоит показаться слабыми, – и отношения ухудшатся... Отказ от аннексии чреват поэтому опасностями... Нам нужно ваше доверие, дайте нам его, и тогда в армии будет энтузиазм, тогда у нас пойдет наступление в интересах единства фронта, тогда мы нажмем на немцев и отвлечем их от французов и англичан. Этого требуют наши обязательства в отношении союзников. Вы видите, – закончил Милюков, – что при таком положении вещей, при нашем желании не нарушать к нам доверия со стороны союзников, нота не могла быть иной, чем она есть.
Таким образом, длинные речи министров свелись к нескольким коротким положениям: страна переживает тяжелый кризис, причины кризиса – революционное [c.45] движение, выход из кризиса – обуздание революции и продолжение войны.
Выходило так, что для спасения страны необходимо: 1) обуздать солдат (Гучков), 2) обуздать крестьян (Шингарев), 3) обуздать революционных рабочих (все министры), срывающих маску с Временного правительства. Поддержите нас в этом трудном деле, помогайте вести наступательную войну (Милюков), – и тогда все будет хорошо. Иначе – уйдем.
Так говорили министры.
Крайне характерно, что эти архиимпериалистические и контрреволюционные речи министров не встретили отпора со стороны представителя большинства Исполнительного комитета, Церетели. Напуганный резкой постановкой вопроса со стороны министров, потеряв голову перед перспективой ухода министров, Церетели в своей речи стал упрашивать их пойти на возможную еще уступку, издав “разъяснение” [16] ноты в желательном духе, хотя бы для “внутреннего употребления”. “Демократия, – говорил он, – всей энергией будет поддерживать Временное правительство”, если оно пойдет на такую в сущности словесную уступку.
Желание замазать конфликт между Временным правительством и Исполнительным комитетом, готовность идти на уступки, лишь бы отстоять соглашение, – такова красная нить речей Церетели.
В совершенно противоположном духе говорил Каменев. Если страна стоит на краю гибели, если она переживает хозяйственный, продовольственный и пр. кризисы, то выход из положения не в продолжении войны, которое только обостряет кризис и способно [c.46] пожрать плоды революции, а в скорейшей ее ликвидации. Существующее Временное правительство по всем видимостям не способно взять на себя дело ликвидации войны, ибо оно стремится к “войне до конца”. Поэтому выход – в переходе власти в руки другого класса, способного вывести страну из тупика...
После речи Каменева с мест министров раздались возгласы: “В таком случае возьмите власть”.
“Правда”
№ 40,
25 апреля 1917 г.
Подпись: К.
Сталин
[c.47]