ОТ АВТОРА

Все необходимое относительно состава настоящего тома сказано в предисловии редактора тов. Е. Б. Солнцева, которому за его большую работу над томом выражаю здесь искреннюю свою признательность.

Л. Троцкий.
15 декабря 1925 г.
 

ОТ РЕДАКЦИИ

И хронологически и по своему содержанию настоящий том примыкает непосредственно к III тому - "1917".

В него вошли, однако, далеко не все материалы, относящиеся к эпохе после 1917 года. Превращение нашей партии в партию, руководящую государством, а позднее - и международным рабочим движением, сделало круг ее деятельности, а следовательно, и деятельности ее вождей шире и разнообразнее, работу - многограннее и многостороннее. В частности, работа тов. Троцкого протекала, по меньшей мере, в пяти областях: в области внутри-партийной, коминтерновской, хозяйственной, государственно-политической и военной. Соответственно этим видам работы и разбит в общем и целом материал по томам. По отношению к настоящему тому пришлось, впрочем, несколько поступиться этим общим принципом и объединить материалы, относящиеся к последним двум областям работы. Поскольку именно вопросы военные стояли в центре всей политической жизни страны за весь период гражданской войны, постольку работа тов. Троцкого, в качестве руководителя Красной Армии, так тесно переплеталась с его общей политической деятельностью, что оторвать одну от другой оказалось невозможным.

Нужно указать, что это соединение пошло в ущерб материалу военного характера: чтобы избежать перегрузки, пришлось выключить из тома все статьи и речи военно-теоретического характера, а также большое количество материала чисто военного характера*.
/* Читатель найдет эти материалы в "Как вооружалась революция".

Самой собой разумеется, нет никакой уверенности в том, что, помимо выключенного материала по этим соображениям, в томе нет пробелов, проистекающих из того, что ряд материалов временно оказался вне поля зрения редакции или пропал безвозвратно.

Первая часть настоящего тома охватывает период от Бреста до взятия Казани (10 сентября 1918 г.) - от момента вынужденной, вследствие развала старой армии, капитуляции перед германским империализмом до момента, когда созданная на ее месте новая армия нанесла первый серьезный удар контрреволюции, поддерживаемой англо-французским империализмом.

Взятие Казани, знаменовавшее собой резкий перелом не только в военном положении Республики, но и в состоянии и настроении Красной Армии - этого решающего фактора международного положения в тот период - завершало собой целый этап, целый период в развитии Советской Республики - "период первоначальной организации сил", как он нами назван.

Вторая часть тома охватывает собой последующий период до окончания гражданской войны.

Первый отдел первой части - Брест - охватывает не весь период мирных переговоров, а лишь тот их этап, который начинается с назначения Л. Д. Троцкого председателем мирной делегации. Несколько неудачная компоновка материала при распределении его по томам, вследствие чего часть его, относящаяся к первым шагам борьбы за мир, отнесена к III тому, создает такое положение, при котором читатель сразу, без всякой подготовки, погружается в "гущу" Брестских переговоров. Этот недостаток редакция постаралась восполнить в примечаниях, вводящих в курс дела путем краткого освещения предшествовавших событий.

Центральное место в этом отделе занимает материал, извлеченный из протоколов мирных переговоров. Сюда вошли лишь наиболее крупные и важные выступления Л. Д. Троцкого на мирной конференции и в ее комиссиях и лишь те из менее значительных выступлений, которые оказались необходимыми для понимания хода переговоров в целом.

После неоднократной перестройки этих материалов редакция окончательно остановилась на той форме, в какой они даны в томе: выступления Л. Д. Троцкого разбиты, иногда в ущерб хронологической их последовательности, по основным вопросам, которых они касались, причем каждому выступлению предпослано в сжатом виде содержание речей оппонентов.

Приложенные в конце книги документы, а также примечания помогут читателю уяснить себе как общий ход переговоров, так и общую внутреннюю и международную обстановку, породившую серьезные разногласия внутри партии.

Следующие отделы вводят нас в эпоху гражданской войны.

13 марта 1918 г. Л. Д. Троцкий ушел с поста Наркоминдела и был назначен Народным Комиссаром по военным делам. Этому его переходу и отвечает переход от первого отдела к последующим.

Как уже указывалось, в них входят далеко не все материалы, относящиеся к работе тов. Троцкого, в качестве руководителя Красной Армии.

Расположение материала в этих отделах комбинированное - хронологически-тематическое. Поскольку основные моменты и события эпохи гражданской войны не следовали друг за другом в логической последовательности, а друг друга пересекали и друг на друга накладывались, хронологический принцип мог бы быть соблюден лишь в том случае, если бы материалы, относящиеся к различным вопросам, перемежались между собой. Считая такой способ распределения материала чрезвычайно затрудняющим ознакомление с ним, редакция предпочитала приносить в соответственных случаях хронологический принцип в жертву логическому или тематическому.

Несколько слов о характере материала: на три четверти он представляет собой не писаный материал, а протокольные, хроникерские или стенографические записи устных выступлений. Недостатки хроникерских и протокольных записей общеизвестны. Редакция старалась по возможности исправить эти недостатки, сопоставляя различные записи, выбирая наиболее полный и вероподобный текст, дополняя его из других записей. Но часто не лучше, а даже хуже обстоит дело со стенографическими записями. Стенограммы эпохи военного коммунизма носят на себе печать своего времени: зачастую они не достаточно точно велись, наспех расшифровывались, затем не выправлялись и в таком виде шли в печать. Неудивительно, что в ряде стенографических записей мы имеем порой либо бессмысленный набор слов, как это было со стенограммой речи Л. Д. Троцкого в Сергиевском Народном Доме*, напечатанной в 1918 г. брошюрой, в которой грамотная или просто понятная фраза является исключением, либо - что еще хуже - искажение смысла, допущенное, например, в отчете о речи Л. Д. Троцкого на VII съезде партии (явно искаженные или неполно и неточно изложенные места этой речи, помещенной в настоящем томе, оговорены в примечаниях).
/* Речь помещена в 1-й части настоящего тома под названием "Международное положение и организация Красной Армии".
 

Даты даны всюду по новому стилю. В некоторых местах указаны (в скобках) и даты по старому стилю. Поскольку во всех материалах, касающихся 1917 и начала 1918 г., существует большая путаница в стилях, возможно, что и в настоящем томе допущены кой-какие незначительные погрешности в этом отношении.

Схема положений на фронтах и некоторые примечания фактического характера взяты из I т. "Как вооружалась революция".

Большую и кропотливую работу выполнили при составлении настоящего тома тт. Н. Баженов, Ф. Вермель, В. Майзлин, А. Ошер, Я. Рензин и И. Румер, которым редакция выражает свою благодарность.
 

*1 Второй период мирных переговоров - начался 9 января 1918 г. (27 декабря 1917 г.). Для облегчения понимания хода переговоров и их содержания в этот период мы подробнее остановимся на предшествовавших событиях.

Советское правительство начало борьбу за мир непосредственно после Октябрьского переворота. На другой же день после победы пролетариата - 8 ноября (26 октября) 1917 г. - II Съезд Советов принял по предложению Ленина знаменитый декрет о мире, в котором предлагалось "всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире". Разъяснив, что понимается под справедливым миром, декрет предлагал немедленно заключить перемирие сроком не менее, как на 3 месяца, с тем, чтобы за это время подготовить условия для установления окончательного всеобщего мира. (Текст декрета о мире см. Собр. соч. Н. Ленина, т. XV, стр. 14, а также Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, примечание 161а.)

Из всех воюющих стран на это предложение откликнулись через некоторое время лишь державы Четверного Союза (Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция), уже давно, еще при царизме, стремившиеся заключить сепаратный мир с Россией, чтобы иметь возможность, развязав себе руки на Восточном фронте, перебросить свои войска на запад. Государства Антанты не пожелали вступить с советским правительством ни в какие переговоры, несмотря на неоднократные обращения к ним. Так, 21 (8) ноября тов. Троцким была отправлена нота к послам союзных стран с предложением рассматривать декрет о мире, как "формальное предложение немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров" (Собр. соч. Л. Троцкого т. III, ч. 2, стр. 157). 23 (10) ноября им же была отправлена нота к послам нейтральных держав с просьбой довести до сведения общественного мнения их народов о предпринятых Советской властью шагах в отношении заключения мира и с предложением воздействовать в соответствующем духе на правительства воюющих стран.

Одновременно нашим верховным командованием были начаты непосредственные переговоры с немцами по линии фронта. 26 (13) ноября тов. Крыленко были отправлены к немцам парламентеры с предложением начать переговоры. На другой день, 27 (14) ноября, было получено согласие от немецкого командования, о чем тов. Крыленко оповестил в приказе (текст приказа см. Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, примечание 175). Следующая встреча уполномоченных была назначена на 2 декабря (19 ноября).

В тот же день, 27 (14) ноября, от имени Совета Народных Комиссаров было отправлено обращение к правительствам и народам стран Антанты с сообщением о согласии Германии приступить к переговорам и с предложением примкнуть к ним (Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, стр. 173). Никакого ответа на это обращение получено не было. Наконец, 30 (17) ноября тов. Троцким была вновь отправлена дипломатическим представителям союзных стран нота с сообщением о том, что прелиминарные переговоры начинаются 2 декабря (19 ноября), и с просьбой ответить, желают ли они принять в них участие. На все эти неоднократные предложения союзники откликнулись лишь один раз протестом на имя генерала Духонина, к тому времени уже удаленного с поста главковерха за отказ подчиниться приказу Совнаркома и смененного тов. Крыленко.

Тем временем были получены от Германии и Австро-Венгрии сообщения о согласии приступить к переговорам на основе предложений советского правительства (текст сообщения Австро-Венгрии см. Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, примечание 177).

Первая встреча советской делегации с представителями Четверного Союза состоялась в Брест-Литовске 3 декабря (20 ноября) 1917 г. Германские полномочия были подписаны Гинденбургом и Гольцендорфом. Вести переговоры был уполномочен командующий армиями Восточных фронтов Леопольд Баварский, препоручивший свои полномочия своему начальнику штаба, генералу Гофману. Кроме последнего, присутствовали представители австро-венгерской, болгарской и турецкой армий.

В начале переговоров советская делегация огласила декларацию (приложение N 1), в которой целью переговоров объявлялось "достижение всеобщего мира без аннексий и контрибуций с гарантией права на национальное самоопределение" и предлагалось обратиться ко всем прочим воюющим странам "с предложением принять участие в ведущихся переговорах".

В последовавших затем переговорах советская делегация выставила следующие условия: 1) делегации Четверного Союза должны объявить, что переговоры имеют своей целью всеобщий мир на основе декрета о мире II Съезда Советов, и обратиться ко всем воюющим странам с предложением принять участие в переговорах; 2) перемирие не должно быть использовано для переброски войск с одних фронтов на другие; 3) оккупированные Германией Моонзундские острова (Эзель, Моон и Даго) на Балтийском море должны быть очищены, а также должен быть разрешен беспрепятственный ввоз революционной литературы в Германию и через Германию в прочие воюющие страны. Немцы, ссылаясь на отсутствие у них полномочий, дали уклончивые или отрицательные ответы на все пункты, кроме второго, и предложили сепаратное перемирие от Черного до Балтийского моря. На почве единственного принятого немцами пункта о приостановлении переброски войск и было подписано 5 декабря (22 ноября) соглашение о приостановлении военных действий сроком на одну неделю. Подписание формального перемирия советская делегация умышленно оттягивала для того, чтобы 1) русские условия успели получить наиболее широкую огласку, и 2) еще раз попытаться привлечь к участию в переговорах союзников. Для осуществления последнего тов. Троцким была снова отправлена 7 декабря (24 ноября) нота к представителям союзников с сообщением о соглашении 5 декабря и с предложением "определить свое отношение к мирным переговорам, т.-е. свою готовность или свой отказ принять участие в переговорах о перемирии и мире и - в случае отказа - открыто перед лицом всего человечества заявить ясно, точно и определенно, во имя каких целей народы Европы должны истекать кровью в течение четвертого года войны" (Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, стр. 192). Ответом были лишь инсинуации в печати и обвинения большевиков в измене и продажности.

15 (2) декабря было заключено перемирие с державами Четверного Союза сроком на 28 дней - с 17 декабря по 14 января. Целью перемирия (приложение N 2) объявлялось "достижение длительного и почетного для обеих сторон мира". Условия касались лишь чисто военных вопросов и заключали запрещение переброски войск. На основе этого перемирия и было приступлено 22 (9) декабря к мирным переговорам. В этот период мирных переговоров, продолжавшийся всего 6 дней (с 22 по 28 декабря 1917 г.) в состав советской делегации входили: А. Иоффе (председатель), Л. Каменев, А. Биценко, М. Н. Покровский, Л. Карахан (секретарь), М. Павлович-Вельтман (консультант) и в качестве военных консультантов: контр-адмирал В. Альтфатер, генерал А. Самойло, капитан В. Липский, капитан И. Цеплит. Германская и австро-венгерская делегации возглавлялись Кюльманом и Черниным. Уже в этот период, несмотря на внешне-дружелюбный характер переговоров, выяснилось, что державы Четверного Союза ни в какой мере, конечно, не стали на почву принципов декрета о мире. Возможно, впрочем, что они полагали, как неоднократно указывал в своих речах тов. Троцкий, что со стороны большевиков провозглашение этих принципов пустая комедия, что они поломаются и подпишут все, что им прикажут.

Между тем стоявшая перед советской делегацией задача заключалась в том, чтобы, затягивая возможно дольше переговоры, превратить мирную конференцию в трибуну, с которой можно будет довести до сведения широких масс всех стран принципы, провозглашенные Советской властью. Этим объясняется, между прочим, и та настойчивость, с которой советская делегация настаивала и в этот и в следующий период на перенесении места переговоров из Брестской крепости в какую-нибудь нейтральную страну, на обязательстве вести подробные протоколы заседаний и на праве сторон полностью их опубликовывать (подр. см. об этом прим. 2).

В первом же заседании (22 дек.) советская делегация огласила декларацию (приложение N 3), в которой излагались основные принципы, долженствующие лечь в основу мира. В своей ответной декларации от 25 декабря (приложение N 4) делегации Четверного Союза, приняв формально эти принципы, пытались внести ряд ограничительных поправок, однако, в весьма осторожной форме. Оценка союзнической декларации была дана в ответной декларации советской делегации, оглашенной т. Иоффе на том же заседании от 25 декабря (приложение N 5). По существу на той стадии переговоров для советской делегации этого было достаточно. Принципы мира были оглашены, была достигнута большая или меньшая гарантия того, что они дойдут до ведома и сознания широких масс и окажут свое действие; с другой стороны, необходимо было выждать, какое действие это окажет на страны Антанты. Поэтому советская делегация внесла предложение о перерыве переговоров до 4 января 1918 г. Однако, для Германии было важно не прекращать переговоров; поэтому она предложила продолжать обсуждение отдельных вопросов. Советская делегация не сочла возможным отказаться от этого, чтобы 1) не подавать поводов к упрекам о разрыве переговоров до заслушания предложений противной стороны и 2) выяснить конкретно притязания Германии и ее союзников. В процессе этого выяснения оказалось, чего, впрочем, и следовало ожидать, что присоединение делегации Четверного Союза к провозглашенным Советской властью принципам демократического мира являлось лишь чисто формальным и должно было прикрыть собою их истинные империалистические вожделения. 28 (15) декабря они предложили условия мира (приложение N 6), в которых весьма недвусмысленно, хотя и под маской тех же принципов демократического мира, выставлялось требование о согласии советского правительства на аннексию Германией Польши, Литвы, Курляндии и части Эстляндии и Лифляндии. Советская делегация не вступила в обсуждение этих условий и уехала в Петроград, объявив перерыв до 4 января.

Стремясь к разоблачению германского империализма, советская делегация снова начала борьбу за перенесение места переговоров в нейтральную страну (подр. см. прим. 2). Все предложения по этому поводу были отклонены, и советской делегации было предложено приехать в Брест. 4 января советская делегация сообщила о своем выезде. Но еще до того как она выехала, 5 января, была получена телеграмма от председателя делегации Четверного Союза, из которой явствовало, что Германия отказывается даже от того словесного присоединения к принципам, выдвинутым советской делегацией, которое содержалось в декларации 25 декабря. Эта телеграмма гласила следующее:

"Председателю российской делегации, господину Иоффе. Петербург.

В своем ответе на предложения российской мирной делегации, делегации Четверного Союза установили 25 декабря некоторые руководящие принципы для немедленного заключения всеобщего мира. Во избежание всяких односторонних толкований, они определенным образом поставили обязательность этих принципов в зависимость от того, обяжутся ли все находящиеся ныне в войне державы без оговорок и точнейшим образом соблюдать эти условия, в одинаковой мере обязательные для всех народов. В согласии с делегациями держав Четверного Союза, российская делегация после этого установила десятидневный перерыв, в продолжение которого остальные воюющие державы должны были ознакомиться с установленными в Брест-Литовске принципами немедленного мира и решить вопрос о своем участии в мирных переговорах.

Делегации Четверного Союза устанавливают, что срок десятидневного перерыва истек 4 января 1918 года, и ни от одной из остальных воюющих держав к ним не поступило заявления о присоединении к мирным переговорам.

Председатели союзнических делегаций:

Ф. Кюльман - за Германию.
Граф Чернин - за Австро-Венгрию.
Попов - за Болгарию.
Нессими-бей - за Турцию".

В таких условиях начался второй период мирных переговоров. В этот период в состав советской делегации входили: Л. Д. Троцкий (председатель), А. Иоффе, Л. Каменев, М. Н. Покровский, А. Биценко, В. Карелин, Л. Карахан (секретарь); в качестве военных консультантов: контр-адмирал В. Альтфатер, капитан В. Липский, генерал А. Самойло; в качестве консультантов по национальным вопросам: К. Радек, П. Стучка, С. Бобинский, В. Мицкевич-Капсукас, а также прибывшие позже представители Украинского ЦИК В. Шахрай и И. Медведев.

*21 Вопрос об очищении оккупированных областей и гарантиях самоопределения наций - представлял собой центральный вопрос в течение первого и второго периода мирных переговоров. Провозгласившее в декрете о мире право наций на самоопределение, советское правительство показало на практике, на примере Финляндии, Армении, Украины (см. примечание 16), что для него самоопределение не является пустым звуком. Естественно, что оно требовало практического осуществления этого принципа и от Германии, признавшей сначала в своем сообщении о согласии вести переговоры, а затем в декларации от 25 декабря (прил. N 4) провозглашенные Советской властью принципы приемлемой базой для переговоров. Однако, уже весьма скоро выяснилось, что официальная Германия, руководимая военной партией, ни в какой мере не намерена осуществлять эти принципы на деле, что недвусмысленно вытекало уже из условий от 28 декабря (прил. N 6), а затем из ноты от 5 января (см. примечание 1), и было подтверждено в декларации от 9 января (примечание 3). Стало ясно, что Германия стремится "округлить" свои границы путем присоединения Польши, Литвы, Курляндии, частей Эстляндии и Лифляндии, оккупированных германскими войсками. В этих областях, которые Германия не собиралась эвакуировать, она насадила враждебные Советской Республике правительства, не пользовавшиеся доверием не только у рабочих и крестьян, но даже у буржуазии. Только в Курляндии немецкое правительство нашло себе поддержку в лице немецких баронов (о "самоопределении" Курляндии см. прим. 24, о Польше - прилож. N 8 и примечание 76, о Литве - прилож. N 9).

Вот эти-то правительства, у которых Германии легко удалось добиться решения об отделении от России, германская делегация именовала "полномочными органами" соответствующих областей и требовала от советской делегации признания их таковыми и признания их решений волеизъявлением представляемых ими наций. Нечего и говорить, что широкие массы в этом "волеизъявлении" никакого участия не принимали.

Введенный Германией в оккупированных областях режим был настолько суров и беспощаден, что даже представители реакционных слоев населения вынуждены были переходить в оппозицию. Приводим заимствуемое нами из статьи тов. Радека (в немецкой газете "Мир народов", от 27 декабря) описание режима, введенного немцами:

"В занятых немцами областях царит вооруженный кулак. На улицах организуется дикая охота на рабочих: их ловят, увозят в Германию, принуждают к работе на фабриках, обращаются с ними, как с рабами. Остающиеся в стране массы рабочих держатся под кнутом милитаристического владычества.

Рабочая пресса была сначала подвергнута строжайшей цензуре, а затем окончательно задушена. Вождей рабочих засаживают в немецкие концентрационные лагери, где они месяцами голодают.

Голодные демонстрации рабочих разгоняются оружием, свинцом утоляют голод стариков и женщин. Все это многократно изобличалось в немецком рейхстаге и прусском ландтаге соц.-дем. и буржуазными депутатами и подтверждалось документами. Безграничный произвол по отношению к рабочим массам - вот олицетворение немецкого владычества в оккупированных областях".

Из этого описания совершенно ясно, какими средствами Германии удалось добиться постановлений об отделении от России.

Для советской делегации с самого начала были ясны намерения германского империализма, и вся цель ее заключалась в том, чтобы заставить немцев обнаружить перед всем миром свои грабительские притязания и таким образом разоблачить себя в глазах широких масс. Вначале дискуссия приняла характер теоретического спора о том, что такое самоопределение, какие органы могут его осуществлять, с какого момента возникает государство, как юридическое лицо и т. д. Эта часть дискуссии дала возможность советской делегации развить свой взгляд на вопрос о самоопределении, что несомненно имело большое агитационное значение. Однако, немцы, для которых каждый день был дорог, ибо затяжка переговоров не позволяла им снять свои войска с Восточного фронта, питая в то же время рост революционного движения внутри Германии, скоро были вынуждены предъявить свои требования, что и было ими сделано в заседании 18 января. Советская делегация потребовала перерыва, после которого, однако, ничего уже измениться не могло. Тем временем немцы начали форсировать сепаратные переговоры с Украиной, закончившиеся 9 февраля подписанием мира (см. об этом отдел "Русско-украинские отношения"). В тот же день советской делегации был предъявлен ультиматум, вызвавший ответное заявление от 10 февраля о разрыве переговоров. (Подр. о дискуссии см. в тексте.)

Области, которые Германии удалось закрепить за собою по Брестскому договору, оставались за нею не долго: разразившаяся вскоре германская революция аннулировала Брестский договор, а впоследствии по Версальскому договору Германии пришлось поступиться не только аннексированными ею областями б. царской России, но и кое-чем из своей собственной территории.

*41 В перерыве тов. Троцкий после однодневной поездки с тт. Караханом и Карелиным в Варшаву, где он был с восторгом встречен населением, прибыл в Петроград. Открывшийся 23 января III Съезд Советов, заслушав доклад тов. Троцкого, полностью одобрил деятельность правительства и делегации в их борьбе за мир и, не дав никаких конкретных директив, предложил в основном продолжать ту же политику. (О происходивших в перерыве заседаниях ЦК РКП см. прим. 109.)

Перерывом воспользовались также Кюльман и Чернин, выступившие в своих парламентах с сообщениями о ходе переговоров. Оба они утверждали, что не преследуют никаких агрессивных целей, и обвиняли советскую делегацию (не без основания, впрочем) в том, что она желает не мира, а перенесения революции в Германию и Австро-Венгрию. Одновременно с этим они позволили себе в своих речах ряд выпадов против советского строя, в частности, в связи с разгоном Учредительного Собрания.

В то же время и вся правая пресса подняла кампанию против Советской власти и советской делегации, обвиняя их в затягивании переговоров, в попытке перенести революцию и гражданскую войну в Германию и требуя разрыва переговоров. Как образчик, приводим выдержки из "Tagliche Rundschau", органа военной партии; сообщая о совещании, которое должно было состояться при участии Кюльмана, Чернина, Людендорфа и германского посла в Вене, Везеля, газета писала:

"На этом совещании будет выдвинут вопрос, стоит ли продолжать мирные переговоры в Брест-Литовске в том же духе бесцельных, чисто академических обсуждений, которые приближают и вызывают революционное движение, являющееся для центральных держав большей угрозой, чем опасность войны с Россией. Мы ведем переговоры не с представителями широких масс русского народа, но с властью террора, опирающейся на анархический пролетариат столиц, от которого отреклись социал-демократы-меньшевики. Большевики, лучшим представителем которых является сам Троцкий, разрушили грабежами и хищничеством всякий государственный порядок, насильно присвоили государственные и другие банки, промышленность, газеты, разогнали пушечными выстрелами "надежду русского народа" (Учр. Собр. Ред.) и держатся у власти лишь с помощью красной гвардии, которую могут оплачивать награбленными деньгами.

Ни Ленин, ни Троцкий не желают мира, который им, по всей вероятности, сулит виселицу или тюрьму, но стремятся вызвать революционное брожение во всем мире, в особенности же в центральных державах...

Они стараются достигнуть этого распространением летучих листков, подстреканием военнопленных, денежною помощью революционным элементам центральных держав, а самое главное - затяжкой мирных переговоров. В Брест-Литовске Троцкий создал себе кафедру, с которой его голос раздается по всему миру, особенно в центральных державах, где печать воспроизводит его речи целиком...

Правильно ли мы поступаем, вступая с революционным правительством в переговоры? Это не подняло наш престиж в нейтральных и враждебных странах, так как они заключили отсюда, каким безвыходным должно быть наше положение, если мы ведем переговоры, как равные, со столь явными анархистами и коммунистами, непризнанными к тому же правительствами держав Согласия, перенося терпеливо грубые нападки на наш государственный строй".

Не отставала, впрочем, и социал-демократическая пресса. Лейпцигский орган с.-д. писал:

"Большевики должны серьезнее и рассудительнее относиться к делу мира, вместо того чтобы спекулировать и разжигать интернациональную революцию. Народы желают мира, а не пустых фраз. Никто в Германии не желает быть осчастливлен красной гвардией Троцкого".

Как известно, рабочие были на этот счет другого мнения и выразили свое отношение к мирным переговорам громадным подъемом революционного движения, уличными демонстрациями и забастовками (см. прим. 54).

*65 Взаимоотношения между советской делегацией и делегацией У. Н. Р. - могут быть поняты лишь после ознакомления с событиями, имевшими место на Украине. Революционная борьба, развернувшаяся на Украине, как и во всей России, в период между февралем и октябрем, а также и в последующий период, осложнялась борьбой национальной. Националистические - как буржуазные, так и лжесоциалистические - партии Украины занимали в течение всего периода между февралем и октябрем двойственную позицию, лавируя между большевиками и партиями Временного Правительства и сосредоточивая все свое внимание на вопросах самоопределения Украины. Для урегулирования этого вопроса и была создана из представителей всех националистических украинских организаций т. наз. центральная Рада. Не играя никакой роли в общей политической борьбе на Украине, центральная Рада занималась лишь вопросами национальной жизни, ведя по этому поводу переговоры с Временным Правительством. Однако, внешне уклоняясь от политической борьбы, Рада подготовляла захват власти, создавая национальные войска, подготовляя комиссаров, чтобы в момент падения правительства Керенского поставить их на место комиссаров Временного Правительства. Воспользовавшись борьбой между войсками Временного Правительства и большевистскими частями в момент Октябрьской революции, центральная Рада заняла своими войсками в Киеве все караулы в городе и правительственных учреждениях и спешно сформировала правительство - Генеральный Секретариат. Немедленно все ответственные посты были заняты агентами Рады, в Киев были стянуты войска, на местах комиссары Керенского были заменены комиссарами центральной Рады. Советы были отодвинуты на задний план, их функциями были объявлены "местные задачи", и начались переговоры с правительством Дона и Кубани, с правительством Каледина о заключении союза против большевиков. Советские войска стали разоружаться. Было объявлено о предстоящем созыве украинского Учредительного Собрания. Когда выяснилась вся эта политика Рады, в ряде советов возникла мысль о созыве Всеукраинского Съезда Советов, который поставил бы вопрос о Советской власти на Украине. Съезд был назначен на 19 декабря. Он собрался вовремя, но было уже поздно. За 3 дня до открытия Съезда была арестована группа активных работников Киевского Совета; агенты Рады, пользуясь поддержкой своих войск, захватили помещение мандатной комиссии, печати и бланки и начали выдавать мандаты своим сторонникам. Выступившим на Съезде с протестом большевикам не дали говорить, фракция большевиков удалилась и организовала особое совещание.

В тот же период Совет Народных Комиссаров объявил Раде войну. Это обстоятельство дало возможность Раде, под видом борьбы с "москалями", разгонять советы, арестовывать и уничтожать большевиков.

Именно в этот момент и начались переговоры с немцами. Одновременно с этим и внутри Украины уже шла гражданская война.

Отколовшаяся часть киевского Съезда постановила слиться с Донецко-Криворожским областным съездом советов и избрать ЦИК Украины. Одновременно с этим зашевелилась недовольная политикой центральной Рады деревня, и настроение ее передалось и украинским войскам, среди которых началось разложение.

К январю движение охватывает всю Украину, большевистские войска окружают Киев и после 10-дневного упорного боя берут его (25 января).

Ясно, что при таких условиях положение делегации Генерального Секретариата в Бресте было не из приятных. По мере того как советские войска одерживали верх и захватывали один пункт за другим, украинская делегация сдавала один за другим все предъявленные ею первоначальные условия мира с Германией и Австро-Венгрией. В начале переговоров советская делегация предложила украинцам выступать согласованно и совместно против немцев*. Те согласились, но потом изменили, начав сепаратные переговоры с немцами, в надежде использовать их против большевиков. Подлая роль украинской делегации, о которой неоднократно говорил тов. Троцкий в своих речах этого периода, не укрылась даже от Чернина, который в своих мемуарах следующим образом характеризует образ мыслей, политику и намерения украинцев:
/* Параллельно с общими переговорами между советской и украинской делегациями шли частные переговоры, ни к чему не приведшие благодаря предательской политике украинцев. Протоколы переговоров с украинцами редакции разыскать не удалось.

"Украинцы сильно отличаются от русских делегатов. Они значительно менее революционно настроены, они гораздо более интересуются своей родиной и очень мало социализмом. Они в сущности не интересуются Россией, а исключительно Украиной, и все их старания направлены к тому, чтобы как можно скорее эмансипировать ее... Они явно были намерены использовать нас, как трамплин, с которого удобнее всего наброситься на большевиков. Они стремились к тому, чтобы мы признали их независимость, дабы они могли подойти к большевикам с этим fait accompli (совершившимся фактом) и заставить их принять украинцев, как представителей равноправной державы, пришедших завершить дело мира". (Запись от 6 января 1918 г.)

С другой стороны для держав Четверного Союза было также чрезвычайно важно договориться с Украиной для улучшения продовольственного положения в Германии и Австро-Венгрии, где на этой почве происходили волнения. "Мир с Украиной состоялся под давлением начинающегося форменного голода" - сообщает далее (11 февраля) Чернин.

"Без Украины голод был неизбежен" - сообщает в своих мемуарах и Людендорф. Естественно, что при таком положении немцы решили временно прервать переговоры с советской делегацией и ускорить заключение мира с Украиной (см. примечание 82).

4 февраля Кюльман и Чернин прибыли в Берлин. В основу переговоров с украинцами было положено обязательство поставить большое количество продовольствия для Германии и Австрии. Взамен украинская делегация получила обещание об образовании в восточной Галиции автономной украинской области.

Обе стороны сильно спешили с переговорами, которые и были закончены уже 8 февраля.

Вскоре после этого центральная Рада, призвавшая немцев для борьбы с большевиками, была немцами же разогнана (см. примечание 112).

*76 Положение Польши и ее взаимоотношения с окружающим миром - были в период Брестских переговоров чрезвычайно неопределенны.

К концу 1915 года Польша была оккупирована австро-германскими войсками. Хотя аннексия Польши была при этом предрешена, однако, вследствие возникших на этот счет разногласий между Германией и Австрией, форма этой аннексии не была установлена. До заключения перемирия с Антантой Берлин и Вена не в состоянии были столковаться по польскому вопросу. Германская политика, - сообщает Чернин, - "всегда колебалась между двумя альтернативами: или Польша должна быть присоединена к Германии - таково было германско-польское решение проблемы, или же Польше придется под видом выравнивания своих границ отказаться в пользу Германии от большей части территории, удовлетворившись при этом для себя или для Австрии незначительным ее остатком". "И та и другая альтернативы были для нас неприемлемы", - продолжает Чернин, у которого было свое, так наз. австро-польское решение вопроса. Разногласия нашли себе внешнее выражение в том, что Польша была разделена на 2 зоны оккупации: военное губернаторство - Варшава, с германской властью, и военное губернаторство - Люблин, с австрийской властью. При этом, как сообщает далее Чернин:

"Германия придерживалась той точки зрения, что она имеет главные права на Польшу, и что самый простой выход из создавшегося положения заключался бы в очищении оккупированных нами (австро-венгерцами. Ред.) областей".

Ни один из проектов относительно будущего устройства Польши, выдвигавшихся каждой из сторон, не встречал сочувствия у другой. При этом каждая из сторон пыталась привлечь к себе руководящие польские круги и партии неопределенными обещаниями и некоторыми уступками. В самой Польше в это время усилилось движение в пользу национальной независимости, руководимое интеллигентами и представителями мелкой буржуазии. Между тем внутри центральных держав положение стало обостряться, все больше нарастал протест против войны. Одновременно ухудшилось и военное положение. Под влиянием этих обстоятельств германский и австрийский императоры объявили 5 ноября 1916 г. Польшу независимым государством в пределах так наз. Конгрессовой Польши.

Прокламация обещала "образовать самостоятельное государство с наследственной монархией и конституционным устройством в единении с обеими союзными державами". Ни границы, ни основы государственного устройства установлены не были. Объявляя независимость Польши, центральные державы рассчитывали: 1) упрочить свою позицию в Польше, 2) поправить свою репутацию среди широких масс своих стран и, что самое главное, 3) использовать польское население для пополнения своей армии. Позже Людендорф заявил, что он никогда не согласился бы на этот политический шаг, если бы его не заверили, что можно будет получить таким путем по крайней мере 350.000 солдат. Однако, именно эта надежда и не оправдалась. Мелкобуржуазные партии ответили на призыв оккупационных властей об объявлении записи волонтеров, что армия может быть создана только польским национальным правительством, и требовали создания такового. В результате начавшихся трений оккупационные власти принуждены были согласиться на создание Государственного Совета, который приступил к формированию министерства. Насильническая политика оккупационных властей заставила этот, состоявший главным образом из представителей средней и мелкой буржуазии, кабинет стать к ним в оппозицию. Февральская революция еще усилила оппозиционные настроения в Польше. Оккупационные власти отвечали насилиями. Политические партии, недовольные нерешительностью Государственного Совета, отозвали из него своих представителей. Чем шире развивалось брожение в Польше, тем наглее становились насилия оккупационных властей. После закрытия польского университета, ареста организатора польских войск И. Пилсудского и отправки польских войск на русский фронт без ведома Государственного Совета, последний сложил с себя полномочия. В связи с развитием революции в России центральные державы поставили себе задачей использовать Польшу для борьбы с революцией, отдав в ней власть в руки помещиков. В сентябре 1917 г. был образован так наз. Регентский Совет из 3 лиц: 2 крупных помещиков и одного архиепископа. В ноябре был организован новый кабинет и было приступлено к образованию нового Государственного Совета. Страх перед русской революцией заставил и бывшую ранее в оппозиции буржуазию сплотиться вокруг нового правительства, взявшего курс на объединение Польши с Австро-Венгрией. Во главе правительства стал буржуазный демократ, австрофил Кухаржевский, которому, однако, буржуазные партии обещали свое содействие лишь в том случае, если он будет поддерживать требование об удалении оккупационных войск и создании польской армии.

С другой стороны, рабочий класс Польши под влиянием русской революции начал борьбу за прекращение войны и против всякого рода сделок с германским империализмом. Январское движение в Германии и Австрии нашло отклик и в Польше. Лучшим доказательством настроения широких польских масс был тот восторженный прием, который был оказан в Варшаве тов. Троцкому при его приезде туда, во время январского перерыва, вместе с тт. Караханом и Карелиным.

*80 События в Финляндии - развертывались следующим образом: Февральская революция и последовавшие за ней события дали толчок развитию революционного движения в Финляндии. Временное правительство, боровшееся против углубления революции в России, поспешило прийти на помощь финляндской буржуазии и разогнало революционно настроенный финляндский сейм. Это, однако, только усилило процесс революционизирования финляндского пролетариата и разожгло классовую борьбу. Внешним толчком для превращения ее в борьбу за власть послужила Октябрьская революция. 14 ноября в Финляндии вспыхнула всеобщая забастовка, окончившаяся, однако, компромиссом. Вскоре после Октябрьской революции Советом Народных Комиссаров была признана независимость Финляндии и ее полное отделение от России. Между тем голод и общая разруха в Финляндии толкали рабочий класс на борьбу против буржуазии. Обе стороны усиленно готовились к столкновению. Как выяснилось впоследствии, финляндский сенат концентрировал весь получавшийся из России хлеб на севере страны, в намеченных заранее опорных пунктах белой армии. Одновременно финляндская буржуазия вела бешеную кампанию против советского правительства. Рост революционных настроений в среде рабочего класса заставил финляндскую социал-демократию стать на путь борьбы за захват власти. Заинтересованная в том, чтобы сохранить инициативу в своих руках, буржуазия провоцировала рабочих, разоружая отряды Красной Гвардии и одновременно обвиняя советское правительство в поддержке гражданской войны в Финляндии. Ответом на эти обвинения и явилась помещаемая здесь нота Свинхувуду (см. также речь тов. Троцкого по вопросу о Финляндии на мирной конференции, стр. 93).

Между тем борьба внутри Финляндии разгоралась, вызывая пролетариат на решительные действия. В ночь на 27 января 1918 г. над Рабочим Домом в Гельсингфорсе взвилось красное знамя, власть перешла в руки пролетариата, и белое правительство принуждено было бежать на север в Николайштадт (Вазу). Захват власти был спровоцирован буржуазией в такой момент, когда рабочий класс еще не был достаточно силен для сохранения власти в своих руках, тогда как буржуазия заблаговременно превратила север в укрепленный военный лагерь. Поэтому в разгоревшейся гражданской войне на стороне буржуазии оказался значительный перевес. Окончательный исход гражданской войны решило вмешательство немцев. 3 апреля в тылу рабочего правительства Финляндии высадилась германская "Балтийская дивизия" генерала Гольца, начавшая совместно с белофиннами военные действия против рабочего правительства. Совет Народных Уполномоченных выехал в Выборг, поддерживая связь с Россией через Карельский перешеек. На этот пункт и направили свои силы белогвардейцы, которым скоро удалось перерезать железнодорожный путь между Выборгом и Петроградом. Исход войны был решен, и в ночь на 26 апреля Совет Народных Уполномоченных принужден был уехать из Выборга. После продолжавшейся еще некоторое время борьбы буржуазное правительство Свинхувуда с помощью немецких штыков снова воцарилось в Финляндии, залив страну потоками крови.

*82 Обвинения советской делегации в затягивании переговоров не были лишены основания. Затягивание переговоров было одной из основных директив, полученных тов. Троцким от ЦК РКП во время перерыва (см. примечание 85). В Германии военная партия организовала в печати бешеную травлю против советской делегации, обвиняя ее в затягивании переговоров. Одним из обстоятельств, придававших бодрость военной партии Германии, были шедшие в это время переговоры с Украиной, закончившиеся 9 февраля договором, отдававшим ее в руки германского империализма. Именно благодаря этим переговорам с Украиной, в этот момент - в начале февраля - затягивание переговоров исходило от германской делегации. В заседании 3 февраля Кюльман заявил, что "по независящим от него обстоятельствам" он "лишен возможности созвать заседание на 4, 5 и 6 февраля". Поэтому следующее заседание состоялось лишь 7 февраля. После этого произошел опять перерыв до вечера 9 февраля, в течение которого был подписан договор с Украиной. В тот же день, 9 февраля, Кюльманом и был предъявлен ультиматум, повлекший за собой декларацию тов. Троцкого о разрыве переговоров. (См. отдел "Разрыв переговоров".)

*85 К этому моменту переговоры дошли до такой стадии, когда оставалось только два выхода: либо подписать договор, либо демонстративно оборвать переговоры. Германские условия были предъявлены еще 18 января (см. примечания 37 и 90); договор с Украиной, отдававший ее в руки германского империализма, был подписан; военная партия в Германии почувствовала себя тверже и решила действовать напрямик, предъявив 10 февраля ультиматум. После предъявления ультиматума была сделана еще попытка перенести вопрос в территориальную подкомиссию (см. примечание 90), которая, однако, как и следовало ожидать, никаких результатов не дала. Поэтому тов. Троцкий, выполняя полученную им от ЦК РКП и правительства директиву, огласил 10/II декларацию о разрыве переговоров.

Ознакомление с документами не оставляет никакого сомнения в том, что, выступив со своей декларацией, которой состояние войны объявлялось прекращенным, но в то же время провозглашался отказ от подписания мира, наша делегация поступила в точном соответствии с решением ЦК РКП.

Как видно из протоколов ЦК, изложенных тов. Овсянниковым в его статье "ЦК РКП и Брестский мир" (Н. Ленин. Собр. соч., т. XV), на решающем заседании ЦК 22 (9) января при голосовании прошла формула "войны не вести, мира не подписывать". Ни на одном последующем заседании этот вопрос не перерешался, и вопрос о подписании мира вновь стал перед ЦК лишь после возвращения тов. Троцкого из Бреста. 25 января поздно вечером состоялось соединенное заседание Центральных Комитетов большевиков и левых эсеров, на котором снова прошла та же формула. Это решение обоих Центральных Комитетов было постановлено считать, как это тогда обычно делалось, решением Совнаркома.

Следует подчеркнуть, что, выступая на заседании 22 января за подписание мира, тов. Ленин имел, однако, в виду не немедленное подписание мира, а подписание его в случае ультиматума.

"Между нами (с тов. Троцким, Ред.) - сообщает тов. Ленин в заключительном слове на VII съезде, - было условлено, что мы держимся до ультиматума, - после ультиматума мы сдаем".

Единственным членом ЦК, голосовавшим в тот момент за немедленное подписание мира, был тов. Зиновьев.

"Перед последней поездкой в Брест-Литовск, - сообщает по этому поводу тов. Троцкий в речи на VII съезде, - мы все время обсуждали вопрос о дальнейшей нашей тактике. И только один голос в Центральном Комитете раздавался за то, чтобы немедленно подписать мир: это голос Зиновьева. Он говорил совершенно правильно с своей точки зрения... Он говорил, что оттягиванием мы будем ухудшать условия мира, подписывать его нужно сейчас".

Однако, голос тов. Зиновьева остался одиноким. Тов. Зиновьев не был поддержан никем, в том числе и тов. Лениным, который, наоборот, счел нужным отмежеваться от его аргументации. Поскольку можно судить по изложению Овсянникова, тов. Зиновьев считал, что подписание мира ослабит и замедлит революционное движение в Германии, но что даже ценой этого ослабления международного революционного движения мы должны купить мир, и чем раньше, тем на лучших условиях. Ленин же исходил из того, что в интересах международной революции мы должны сохранить власть в крайнем случае хотя бы и ценой подписания мира. Он заявил, что "с Зиновьевым он не согласен в том, что заключение мира на время ослабит движение на Западе. Если мы верим в то, что германское движение может развиться немедленно в случае перерыва мирных переговоров, то мы должны пожертвовать собою, ибо германская революция гораздо выше нашей". (Овсянников, стр. 623.)

Именно характером решения 22 января можно объяснить то обстоятельство, что в составе делегации были оставлены 2 члена ЦК, сторонники формулы "ни мир, ни война" - тт. Троцкий и Иоффе (бывший членом делегации тов. Каменев членом ЦК тогда не был; он вышел из ЦК 12 ноября 1917 г. и вновь был избран в ЦК лишь на VIII съезде партии в марте 1919 г.).

Таким образом, нет никаких сомнений в том, что заявление о разрыве переговоров, сделанное тов. Троцким, представляло собою выполнение директивы ЦК партии и правительства и что все утверждения противоположного характера являются нарушением истины и сами себя опровергают. Ряд указаний, заключающихся в речах на VII съезде партии, дают этому дополнительное и совершенно неоспоримое подтверждение.

В одном из выступлений на съезде (стр. 153 протоколов) тов. Троцкий заявил: "ЦК голосовал за мое предложение". Никто против этого не возражал, наоборот, выступивший после него тов. Зиновьев подтвердил это, заявив: "Тов. Троцкий по-своему прав, когда сказал, что действовал по постановлению правомочного большинства ЦК. Никто не оспаривал..." и далее: съезд принял "резолюцию, которая говорит, что большинство ЦК, большинство партии сделало ошибку" (стр. 154).

Это же подтвердили и тов. Ломов (Оппоков), заявивший, что "эта линия (линия тов. Троцкого) была линией Центрального Комитета (стр. 156)", и тов. Крестинский, заявивший, что "тактика неподписания мира в Бресте 10 февраля имела за собой одобрение большинства партийной организации" (стр. 146).

Но и помимо всех приведенных выше доказательств, которые представляются неоспоримыми сами по себе, партийный смысл выступления делегации со своим заявлением станет совершенно бесспорным, если вспомнить отношение, которое она вызвала к себе со стороны партии и отдельных руководящих ее работников. Ни на какие возражения не было и намека. Наоборот, Брест-Литовское заявление неоднократно оглашалось, комментировалось и одобрялось в устных выступлениях и в печати, как решение партии и Советской власти. Достаточно, например, сказать, что выступавший в Петроградском Совете 11 февраля (т.-е. на другой день после оглашения декларации) тов. Зиновьев заявил, что "Совет должен высказаться по этому вопросу и решить, правилен ли шаг нашей делегации". С своей стороны Зиновьев отмечает, что "выход из создавшегося положения был найден нашей делегацией единственно правильный". (Цит. по отчету "Новой Жизни" 12 февраля (30 января), N 22 (236). (В заключение тов. Зиновьевым была предложена принятая большинством против одного при 23 воздержавшихся (меньшевики и эсеры, внесшие свою резолюцию) резолюция, начинавшаяся следующими словами:

"Петроградский Совет вполне одобряет заявление, сделанное русской делегацией в Бресте 28 января (10 февраля) 1918 г., и выражает уверенность, что рабочие Германии, Австрии, Болгарии и Турции в нынешний исторический момент выполнят свой долг и не позволят империалистическим правительствам войной совершить задуманное ими насилие над народами Польши, Литвы и Курляндии".

14 февраля по докладу тов. Троцкого в ВЦИК тов. Свердловым была внесена от фракции большевиков резолюция, также одобрявшая заявление делегации и начинавшаяся словами:

"Заслушав и обсудив доклад мирной делегации, ВЦИК вполне одобряет образ действий своих представителей в Бресте". (Резолюция приведена полностью в примечании 98.)

*293 Чехо-словацкий мятеж - начавшийся в конце мая 1918 г., был организован чехо-словацким корпусом, состоявшим из живших к моменту начала войны в России чехо-словаков, австрийских подданных, и пополненным впоследствии пленными чехо-словаками. Действуя по директивам так наз. Чехо-Словацкого Национального Комитета, находившегося в непосредственной связи с правительствами Антанты (см. примечание 296), чехо-словацкий корпус с самого начала Октябрьской революции стал во враждебную позицию к советскому правительству, и один из полков его принимал даже участие в подавлении рабочего восстания в Киеве. (Корпус формировался на юге.)

Перешедши на территорию Советской Республики, корпус обратился в Совнарком и Наркомвоен с просьбой пропустить их во Францию через Сибирь и Владивосток. Советское правительство дало на это согласие при условии сдачи чехо-словаками оружия. Они формально согласились, но, вследствие невнимательности наших властей, сумели спрятать большое количество пулеметов и винтовок. Одновременно с тем, как чехо-словаки растянулись по всей Сибирской железной дороге, 4 июля на Тихом океане появился японский десант. Советское правительство, из опасения соединения чехо-словаков с японцами, задержало их и заявило через тов. Троцкого, что оно согласно пропустить их через Архангельск или Мурманск, но что необходимо подтверждение со стороны Франции и Англии об их согласии принять чехо-словацкий корпус и предоставить ему транспортные средства. Вскоре, однако, в связи с улучшением дел на франко-германском фронте, французы перестали нуждаться в чехо-словаках и предпочли обратить их против Советской Республики. На конференции представителей всех чехо-словацких частей совместно с представителями стран Антанты, состоявшейся 22 мая в Челябинске, было решено начать выступление против Советской власти.

Первое вооруженное столкновение произошло там же, в Челябинске, 25 мая 1918 г.; 29 мая чехи занимают Пензу и начинают продвигаться вперед, захватывая наши города и уничтожая наши отряды. Вокруг них быстро сплачиваются все контрреволюционные силы Урала и Сибири. В Омске образовалось Сибирское правительство, в Самаре меньшевики и социалисты-революционеры возрождают власть Учредительного Собрания. В Оренбурге вновь появляется Дутов, на Дальнем Востоке - Семенов и Хорват. Начинается упорная гражданская война. После занятия Сызрани, 10 июля, и Симбирска, 22 июля, чехо-словаки начинают энергично продвигаться для захвата Казани. Стратегическое значение этого пункта приковывало внимание фронта и центра к той борьбе, которую с 1 по 7 августа наши части вели около Казани. Тем не менее чехо-словаки, благодаря низкой боеспособности нашей армии, 6 августа заняли Казань. С занятием Казани положение на фронте становится настолько серьезным, что тов. Троцкий 8 августа лично выезжает в Свияжск. Усиленная мобилизация коммунистов, давшая фронту ряд ответственных партийных товарищей, лихорадочная работа по приведению в порядок отрядов и частей привели к тому, что 10 сентября 1918 г. Казань была взята советскими войсками, чем был нанесен решительный удар чехо-словацкому фронту (см. примечание 321). 12 сентября дивизия тов. Гая занимает Симбирск, а вскоре после этого и вся Волга очищается от белых, которые отступают на восток. О подробностях борьбы с чехо-словаками см. в тексте.

*306 Контрреволюция на Дону. - Еще до Октябрьской революции на Дону образовалось Войсковое Правительство во главе с атаманом Калединым. К июлю 1917 г. Калединым было сосредоточено на Дону более 10 полков, снятых с австро-германского фронта. Там же, в Новочеркасске, ген. Алексеев организовал ядро контрреволюционной Добровольческой армии из бежавших на юг белогвардейских офицеров. После Октябрьской революции Каледин вводит на Дону военное положение и разоружает "ненадежные" войсковые части. Упорная борьба с донской контрреволюцией началась выступлением наскоро сколоченных отрядов донских рабочих и некоторых частей Юго-восточного фронта. 16 ноября (ст. ст.) восставшие шахтеры Макеевского рудника провозгласили Советскую власть. Образовавшийся в середине ноября Ростовский Ревком, руководимый большевиками, потребовал 25 ноября от Войскового Правительства возвращения оружия пехотным частям и отказа от власти. В этот решительный момент с.-р. и меньшевики вышли из Ростовского Ревкома. Нападение ростовского наместника Потоцкого с сотней юнкеров на здание совета и убийство членов совета (в тот же день 25 ноября) явились сигналом к гражданской войне в Ростове. 27-го высадившийся близ Ростова в Нахичевани эшелон юнкеров был разбит на-голову вооружившимися рабочими; ставленник Каледина Потоцкий был арестован со всем своим штабом. Вся власть в городе перешла в руки военно-революционного комитета. В ответ на это Каледин, с помощью частей Добрармии, осадил Ростов, и военно-революционному комитету за недостатком сил пришлось 2 декабря оставить город. Свое вступление в Ростов Каледин ознаменовал массовыми расстрелами рабочих и разгоном и арестом советов (карательная экспедиция под командой Чернецова). "Деятельность" Каледина послужила хорошим уроком для временно одураченных им казаков: 23/10 января съезд фронтовых казаков в станице Каменской, где были представители революционных и калединских частей, не признал власти Каледина и избрал Ревком, начавший деятельную организацию вооруженных сил против Каледина. Но вскоре Ревком, поддавшись на удочку донского атамана, выслал по его просьбе своих наиболее активных членов в Новочеркасск для переговоров. Каледин, затягивая переговоры, разоружил опасные для него части и внезапно ударил по частям Ревкома. Захваченный врасплох Ревком, после отчаянных боев, отступил к Миллерову. Победоносное наступление красных войск в феврале с Донбасса, Воронежа и Тихорецкой совершенно изменило положение; 22/9 февраля в Ростове вспыхнуло восстание, и Добровольческая армия бежала под натиском красных войск, а 25/12 красные, после сильного боя у Персиановки, заняли Новочеркасск. (Каледин, видя развал своих частей, застрелился еще 11 февраля.) Отступавшие в панике части Добрармии направились на Екатеринодар, а остатки калединских частей ушли в Сальские степи. 7 марта в Сальский округ (станица Великокняжеская) вступили калединские отряды Попова и Семилетова, а в станицу Платовскую - отряд Гнилорыбова. К ним присоединилось местное контрреволюционное казачество и калмыки. С 8 до 12 марта белыми были расстреляны в Сальском округе сотни мужчин, женщин и детей. Как только началась оккупация Украины немцами (31 марта), контрреволюция поднялась с новой силой на юго-востоке Дона, откуда вскоре перекинулась в центр Донобласти. В середине апреля белогвардейцам удалось захватить на некоторое время Новочеркасск. В районе Новочеркасска и Александровска-Грушевска кишели банды Краснова, на Ростов с Украины надвигались немцы и отряды Щербачева, а в самом городе, во время экстренного Донского Съезда Советов, шла перестрелка революционных отрядов с анархистскими шайками Маруси Никифоровой и Васильева. Вновь избранный Ревком провозгласил Донскую Советскую Республику и выбрал Совнарком, который стал спешно готовиться к отчаянной борьбе. 1 мая наши части перешли в наступление против белых, но потерпели поражение и 6-го вновь отдали освобожденный было Новочеркасск. Немцы, заняв 3 мая Таганрог, потребовали, чтобы Ростов был очищен к 6 мая. Офицерщина, наводнявшая в то время Ростов, 4-го подняла восстание, а 5-го в город вступил Щербачев, но 7-го был выбит оттуда красными частями, отступавшими из Новочеркасска. Однако, под давлением немцев, наши части 9 мая оставили Ростов и отступили к Батайску. По взятии Новочеркасска был созван "Круг Спасения Дона" из представителей ближайших станиц. "Круг" провозгласил самостоятельность Дона и избрал атаманом войска ген. Краснова. "Самостоятельность" Дона оказалась пустым звуком; немцы, оккупировавшие Дон, оказались фактическими хозяевами области; попытки Краснова заключить экономическое соглашение с Германией на основе самостоятельности Дона, а также переговоры с Кубанской Радой не привели ни к каким результатам. Между тем, чехо-словацкое восстание, начавшееся в мае, и общее тяжелое положение Советской Республики в конце мая не позволяли бросить значительные силы на Южный фронт. В начале июня Советская власть удержалась в Донской области только на узкой полосе по линии Владикавказской ж. д. - от станицы Батайской через станицу Тихорецкую до ст. Хутово, а на севере - в некоторых станицах Усть-Медведицкого и Хоперского округов. Напряженная борьба с белыми за власть Советов велась в течение всего лета, но решительное наступление наших частей на красновские банды началось только в декабре, после ликвидации лево-эсеровского и чехо-словацкого восстаний, совпав по времени с началом ухода австро-германских войск с оккупированных территорий.

*313 Положение Советской Республики в этот период - примерно, в июле-августе 1918 г. - было одним из самых тяжелых положений, какие знала наша страна за время гражданской войны, и может сравниться лишь с положением в 1919 г., когда Деникин подходил к Туле. Созданное и поддерживаемое вокруг Советской Республики англо-французским империализмом кольцо почти замкнулось.

В начале июля был высажен английский десант в Мурманске, захвативший к 8 июля Кемь и всю северную часть Мурманской железной дороги; ген. Алексеев захватил с помощью англо-французских империалистов ст. Тихорецкую; Бакинский Совет, в котором преобладание получили меньшевики, высказался за приглашение английских войск для "защиты" Баку; наконец, занятие чехо-словаками Симбирска (22-го) и Екатеринбурга (25-го) и дальнейшее их продвижение к Казани сделали положение угрожающим. К этому присоединились еще ряд организованных, тоже при англо-французской поддержке, восстаний в Муроме, Арзамасе, Ростове (Ярославском), Рыбинске, Ярославле и др. и чрезвычайно тяжелое продовольственное положение. Объединенное заседание ВЦИК и Моссовета постановило объявить социалистическое отечество в опасности и принять ряд мер для улучшения положения (о дальнейших событиях см. примечание 321).

В том же заседании ВЦИК с общим анализом международного и внутреннего положения республики выступил тов. Ленин (см. его речь "О положении Советской Республики", Собр. соч., т. XV, стр. 390).