В течение нескольких месяцев перед наступлением Пилсудского на Киев мы настойчиво добивались мира. Мы обращались к польскому правительству. Мы обращались к польскому народу. Мы обращались к правительствам Англии и Франции, которые помыкают Польшей. Мира мы не добились, потому что буржуазно-шляхетское правительство, послушное воле французских биржевиков, мечтало о низвержении Советской власти. Свои разбойничьи намерения польское правительство прикрывало дипломатическим издевательством: отказываясь от перемирия, оно требовало таким тоном, как будто мы были разбиты, чтобы наши уполномоченные явились в Борисов выслушать ясновельможный приказ.
Своим бессмысленным наступлением на Украину польская шляхта вынудила нас вести с ней большую войну. Красные войска одержали в этой войне ряд блестящих побед. Мы продвинулись на сотни верст вперед, очистили Украину от шляхты, освободили Белоруссию и Литву от шляхетского ига. Пилсудский получил должный урок. Теснимый красными войсками со всех сторон, он обратился к нам с предложением мира. Советское правительство заранее заявило, что, несмотря на победоносное вторжение красных войск в пределы Польши, мы не посягаем ни на один вершок ее территории и, в соответствии с действительным расселением польского народа, готовы признать за Польшей границу более широкую, чем та, какую отмерили Ллойд-Джордж и Клемансо. Казалось, ничто не препятствовало немедленному заключению мира. Но тут счастье как будто улыбнулось войскам польской шляхты. Ослабленные славным походом на протяжении шестисот верст, истощенные лишениями, оторванные от своих баз, красные дивизии столкнулись со свежими польскими силами, ударившими на них из Варшавы, - и подались назад*159.
Как только рабоче-крестьянская армия стала отступать к Бугу, чтобы сосредоточить свои силы, вино шовинизма снова ударило в голову польской шляхте. Частный успех она приняла за начало полной победы. И Пилсудский снова не хочет мира. Правительства Англии и даже Франции понимают, что успехи польских армий не прочны. Ллойд-Джордж "советует" польской шляхте не идти навстречу новому риску, а поскорее заключить мир. Американский президент Вильсон, злейший враг рабоче-крестьянской России, подает польской буржуазии тот же совет. Но нет, Пилсудский не согласен! Шляхетские войска вернули Ломжу, - почему бы им не завоевать Москвы?
Мирные переговоры ведутся польской делегацией как будто только для того, чтобы оттянуть время. Представители буржуазно-шляхетской Польши критикуют, протестуют, но своих условий не называют. И немудрено! Выдвинуть бессмысленно-грабительские условия, вроде границ 1772 года*160, они не смеют, ибо их засмеет весь мир и против них восстанет польский трудовой народ. С другой стороны, они не решаются выдвинуть и разумные условия мира, основанные на независимости и мирном сожительстве Польши и России, ибо они знают, что мы эти условия примем. А польское правительство мира не хочет. Пилсудский об этом открыто заявил в польской печати. Он возвестил, что целью польского правительства является "окончательный разгром военной силы" Советской России. Что это: шовинистическое безумие? Бешеная классовая ненависть к трудовой России? И то, и другое. Правительство Пилсудского временно как будто отрезвилось после наших бурных успехов в июле и в августе. Но стоило красным войскам остановиться и отступить назад, как полученный урок был сразу позабыт правительством Польши. Мы стремимся к прекращению войны. Мы по-прежнему хотим мира. Если нам мира не дают, мы его сумеем взять. Если Пилсудскому мало одного урока, мы ему дадим другой.
Москва - Смоленск.
"В пути" N 122,
8 сентября 1920 г.
*159 Тяжелое положение польских армий и подход наших частей к Висле заставили польское главное командование при поддержке французского генерального штаба лихорадочно приняться за воссоздание своих боевых сил. На фронте начали быстро появляться второочередные польские дивизии, стали формироваться добровольческие отряды. Перед Варшавой воздвигались мощные укрепления.
Наши части на Западном фронте были, наоборот, истощены и ослаблены. К тому же была невязка между силами Юго-Западного фронта, главные удары которого направлялись на Львов, и силами Западного фронта, стремившимися к Варшаве. Слабость нашего левого крыла, а также невозможность быстро вывести с Львовского направления 1-ую конную армию создали благоприятную обстановку для контрудара поляков из района Люблина на север и северо-восток.
16 августа противник сбил слабые части нашей Мозырской группы и лево-фланговые части 16-й армии и 17 августа занял Седлец; это значительно облегчило ему заход в тыл нашим частям, дравшимся под Варшавой. В результате наступление наших частей на Варшаву было прервано, и началось общее отступление.