27-го июля я дал следующий ответ на вопросы американского агентства печати:
"По поводу советско-китайских отношений я могу дать свое мнение, разумеется, лишь как частное лицо. Никаких данных кроме газетных, у меня нет. А в такого рода делах газетные данные всегда недостаточны.
"Не может быть никакого сомнения, что агрессивность обнаружена не советским, а китайским правительством. Режим китайско-восточной дороги существует уже ряд лет. Те рабочие организации против которых выступили китайские власти, существуют тоже не со вчерашнего дня. Нынешний режим китайско-восточной дороги был в последний раз тщательно разработан особою комиссией под моим руководством. Решения этой комиссии утверждены в апреле 1926 г. и полностью обеспечивают интересы китайской стороны.
"Поведение нынешнего китайского правительства объясняется тем, что оно укрепилось путем разгрома рабочих и крестьян. О причинах поражения революционного движения китайского народа я здесь говорить не буду, так как эту тему я достаточно осветил в своих уже напечатанных работах. Правительство, поднявшееся из разгрома революции, как всегда, чувствует себя слабым по отношению к тем силам, против которых направлена была революция, т. е. прежде всего против британского и японского империализма. Оно вынуждено, поэтому, пытаться поднять свой авторитет путем авантюристских жестов по адресу революционного соседа.
"Должна ли эта провокация, выросшая из разгрома китайской революции, повести к войне? Я этого не думаю. Почему? Потому, что советское правительство не хочет войны, а китайское не способно вести ее.
"Армия Чан-Кай-Ши одерживала в 1925-27 г.г. победы, благодаря революционному подъему масс. Повернувшись против них, армия лишилась главного источника своей силы. Как чисто военная организация, армия Чан-Кай-Ши крайне слаба. Чан-Кай-Ши не может не понимать, что советское правительство слишком хорошо знает слабость его армии. Не приходится и думать о том, чтобы Чан-Кай-Ши, без помощи других держав, способен был вести войну с Красной армией. Вернее сказать, Чан-Кай-Ши мог бы воевать лишь в том случае, если б его армия являлась лишь вспомогательным отрядом при войсках другой державы. Я не думаю, что такая комбинация сейчас очень вероятна, особенно при указанном выше искреннем стремлении советского правительства уладить вопрос мирными средствами.
"Мне незачем разъяснять, что в случае, если бы советам была навязана война, оппозиция отдала бы себя целиком делу защиты Октябрьской революции".
Я считал, что выражаю в этих словах совершенно неоспоримые мысли всей левой коммунистической оппозиции. Оказалось, не совсем так. В среде этой последней обнаружились элементы и группы, которые при первой серьезной политической проверке заняли либо неопределенную, либо в корне ложную позицию, которая противопоставляет их революционному лагерю оппозиции и чрезвычайно приближает к лагерю социал-демократии.
В N 26 "Ди Фане дес Коммунизмус" напечатана статья некоего Г. П., которая видит причину конфликта в нарушении советской республикой самоопределения Китая, т. е. по существу берет на себя защиту Чан-Кай-Ши. Я не буду на этой статье останавливаться. Должную отповедь Г. П. получил от товарища Курт Ландау, который сумел поставить вопрос, как полагается марксисту.
Редакция "Знамени Коммунизма" напечатала статью Г. П. в дискуссионном порядке, отметив, что не солидаризуется с нею. Остается совершенно непонятным, как можно о столь элементарном для всякого революционера вопросе открывать дискуссию, да еще в такой момент, когда нужно политическое действие. Дело ухудшается еще более тем, что редакция "Знамени Коммунизма" и статью Ландау также поместила "в порядке дискуссии". Статья Г. П. выражает предрассудки вульгарной демократии в сочетании с предрассудками анархизма. Статья Ландау формулирует марксистскую позицию. А какова же позиция самой редакции?
Нечто неизмеримо худшее произошло с одной из многочисленных групп французской оппозиции. В номере 35 (от 28-го июля) "Против течения" посвящена советско-китайскому конфликту передовая статья, которая представляет собою с начала до конца убийственную цепь ошибок, наполовину социал-демократических, наполовину ультралевых. Статья начинает с того, что ответственность за конфликт возлагает на авантюристскую политику советской бюрократии, другими словами, берет на себя адвокатские задачи по отношению к Чан-Кай-Ши. Статья считает политику советского государства по отношению к восточно-китайской дороге политикой капиталистической, империалистической, и пользующейся поддержкой империалистических великих держав. "Коммунистическая оппозиция, говорит статья - не может поддерживать войну Сталина, которая не есть война защиты пролетариата, но полуколониальная война". И в другом месте: "оппозиция должна иметь мужество сказать рабочему классу, что она не станет на сторону сталинской бюрократии и ее авантюристской войны". Эта фраза подчеркнута в подлиннике, и не случайно: она выражает самую суть статьи, и именно этим непримиримо противопоставляет автора всей левой коммунистической оппозиции.
В каком смысле сталинская бюрократия несет ответственность за нынешний конфликт? В том смысле, и только в том смысле, что всей своей предшествующей политикой она помогла Чан-Кай-Ши раздавить революцию китайских рабочих и крестьян. Об этом я говорю в статье против Радека и К°: "Провокация Чан-Кай-Ши есть расплата за услуги, оказанные ему Сталиным в деле разгрома китайской революции. Мы говорили дословно и притом сотни раз: после того, как Сталин поможет Чан-Кай-Ши сесть в седло, Чан-Кай-Ши при первой же оказии ударит помощника стременем по лицу. Это именно и произошло".
Предпосылкой провокации Чан-Кай-Ши является разгром китайской революции. Мы имеем перед собою авантюру бонапартистской военщины, возглавляемой Чан-Кай-Ши. Его провокация и лежит в основе советско-китайского конфликта.
Для автора передовицы основу конфликта составляет "империалистская" собственность советской республики на восточно-китайскую дорогу. Руки прочь от Китая! вопят невольные защитники Чан-Кай-Ши, повторяя не только лозунги, но и основные доводы социал-демократии. Мы до сих пор думали, что носительницей империалистской политики может быть только класс капиталистической буржуазии. Кажется так? Но разве этот класс у власти в СССР? Когда? Мы боремся против центристской сталинской бюрократии (напомню: центризм есть течение в самом рабочем классе), именно потому, что ее политика может облегчить переход власти в руки буржуазии: сперва мелкой и средней, в конце концов - в руки финансового капитала. В этом состоит историческая опасность, но это отнюдь еще не совершившийся процесс.
В том же номере "Против течения" печатается так называемый проект платформы. Там говорится между прочим: "невозможно сказать, что термидор совершился" (стр. 16). Мы видим, что повторение общих формул оппозиции совсем неравносильно политическому пониманию этих формул. Если невозможно сказать, что термидор совершился, то одинаково невозможно сказать, что политика советского государства является капиталистической или империалистической. Центризм состоит из зигзагов между пролетариатом и мелкой буржуазией. Отождествлять центризм с крупной буржуазией значит просто ничего не понимать и тем самым помогать крупной буржуазии не только против пролетариата, но и против мелкой буржуазии.
Теоретическая мудрость ультралевых в Берлине, как и в Париже сводится к нескольким демократическим абстракциям, под которые подводится географический фундамент, но не социальный. Восточно-китайская дорога находится в Манчжурии. Манчжурия принадлежит Китаю. Китай имеет право на самоопределение. Ясно: собственность СССР на китайско-восточную дорогу есть империализм. Дорогу нужно вернуть. Кому? Чан-Кай-Ши? или сыну Джан-Дзо-Лина?
Во время брестских переговоров фон Кюльман требовал отделения Латвии и Эстонии, ссылаясь на волю образовавшихся там ландтагов, которые возникли при содействии правящей Германии и требовали, по ее приказу, отделения. Мы отказывали в нашей санкции. Вся германская официозная печать обвиняла нас в империализме.
Представим себе, что в Закавказье вспыхивает контрреволюционное восстание и при помощи британского империализма одерживает победу. Представим себе, что бакинским рабочим, при помощи всего Советского Союза удается удержать в своих руках район Баку. Совершенно ясно, что закавказская контрреволюция потребует немедленного "возвращения" района Баку, который находится на территории тюркского государства. Совершенно очевидно, что советская республика его добровольно не отдаст. И столь же очевидно, что враги будут за это обвинять ее в империализме.
Если бы в Китае победила революция рабочих и крестьян, то вопрос о китайско-восточной дороге не представил бы никаких затруднений. Дорога, разумеется, перешла бы в руки победоносного китайского народа. Но ведь в Китае революционный народ оказался побежден верхами китайской буржуазии при поддержке иностранного империализма. Передавать в этих обстоятельствах дорогу в руки Чан-Кай-Ши значило бы помогать китайской бонапартистской контрреволюции против китайского народа. Одно это решает вопрос. Но есть другое соображение, не менее тяжеловесное. Ни по финансовым, ни по военным, ни особенно по политическим своим силам, Чан-Кай-Ши не способен взять дорогу в свои руки, и тем более - удержать ее. Не случайно же он терпит фактическую независимость Манчжурии, состоящей под протекторатом Японии. Дорога могла бы послужить в руках Чан-Кай-Ши только временным залогом для получения иностранного займа. Дорога перешла бы в руки подлинных империалистов, и стала бы важнейшей их экономической и стратегической линией на Востоке Азии - против китайской революции и против советской республики. Что империалисты умеют пользоваться даже лозунгом самоопределения народов, чтоб обделывать свои грязные дела, это мы знаем. Но я не думаю, что марксисты имеют своей задачей помогать им в этом.
Ультралевые исходят из того, что китайско-восточную дорогу некогда навязал китайскому народу русский империализм для хищений и грабежа. Это совершенно бесспорно. Они забывают только прибавить, что империализм навязал ее и русскому народу. Она строилась для грабежа китайских рабочих и крестьян. Но она строилась также и при помощи грабежа русских рабочих и крестьян. После того произошла октябрьская революция. Изменила она взаимоотношения или нет? На основах революции прошел период реакции и перерождения аппарата. Вернулась ли Россия к исходной позиции или нет? И можно ли представить себе сейчас, в нынешних исторических условиях, - несмотря на Сталина, на Молотова, несмотря на ссылки оппозиции и пр., и пр., - можно ли представить себе другого собственника восточно-китайской дороги, более выгодного с точки зрения международного пролетариата и китайской революции, чем Советский Союз? Вот как надо ставит вопрос.
Вся белая эмиграция ставит вопрос о китайской дороге не под национальным или географическим, а под классовым углом зрения. Несмотря на внутренние разногласия, важнейшие течения эмиграции сходятся на том, что интернационализация китайско-восточной дороги, т. е. передача ее в руки мирового империализма, более выгодна с точки зрения "будущей", т. е. буржуазной России, чем сохранение ее в руках советской власти. С таким же правом можно сказать, что сохранение дороги в руках советской власти неизмеримо выгоднее для будущей независимости Китая, чем передача дороги любому из нынешних претендентов.
Значит ли это, что на самой дороге все обстоит благополучно? Нет, не значит. Старые великодержавные замашки на дороге еще довольно сильны. Все зигзаги внутренней политики отражаются несомненно и в аппарате дороги. Задачи оппозиции охватывают целиком и этот вопрос.
Позволю себе сослаться на личный опыт. Мне не раз приходилось вести борьбу за исправление режима на китайской дороге. Последний раз при мне вопрос этот разрабатывался особой комиссией под моим председательством, в марте 1926 года. В комиссию входили: Ворошилов, Дзержинский, Чичерин. В полном согласии с китайскими революционерами, не только коммунистами, но и тогдашними представителями Гоминдана, комиссия признала необходимым:
"Строгое сохранение действительного аппарата дороги в руках советской власти, что только и может оградить на ближайший период дорогу от захвата ее империалистами".
"На ближайший период" означало - до победы китайской революции.
Каков должен быть переходный режим? Вот что говорит об этом резолюция:
"Необходимо сейчас же предпринять широкие меры культурно-политического характера для китаизации дороги.
а) вести делопроизводство на двух языках;
б) создать китайскую школу железнодорожников, соединяя техническое воспитание с политическим.
в) создать в соответственных пунктах по линии необходимые культурно-воспитательные учреждения для китайских рабочих и соприкасающегося с дорогой китайского населения".
Вот что говорит далее резолюция насчет политики советских представителей в отношении Китая:
"Совершенно несомненно, что в действиях представителей разных ведомств в отношении Китая были недопустимые великодержавные замашки, компрометирующие советскую власть и вызывающие представление об ее империализме.
"Внушить соответственным органам и лицам жизненную важность для нас такой политики и даже такой внешней формы политики в отношении Китая, чтобы самая тень подозрения в великодержавных замыслах была устранена. Везде и всюду проводить линию, основанную на величайшем внимании к правам Китая, на признании и подчеркивании его суверенитета и пр. В каждом отдельном случае нарушения такой политики, как бы незначительны эти нарушения ни были, карать виновных с доведением об этом до сведения китайского общественного мнения".
К этому нужно прибавить, что китайские властители, не исключая и Чан-Кай-Ши, противопоставляют советскому аппарату железной дороги не китайский, а, главным образом, русско-белогвардейский аппарат, который состоит на жаловании империалистов всех стран. Белогвардейцы, кишащие в китайской полиции и армии железнодорожной полосы, не раз и не два производили насилия над железнодорожными рабочими. Вот что предписывала по этому поводу резолюция моей комиссии:
"... необходимо теперь же тщательно собрать и выяснять в дальнейшем, все случаи произвола и насилия со стороны китайской военщины, полицейщины и русской белогвардейщины по отношению к русским рабочим и служащим дороги, а также все случаи конфликтов между русскими и китайцами на национально-бытовой почве. Нужно создать такие пути и способы отстаивания личного и национального достоинства русских рабочих, чтобы конфликты на этой почве не разжигали шовинистических чувств обоих сторон, а, наоборот, имели бы политико-воспитательное значение. Необходимо создать особые согласительные комиссии или суды чести при профсоюзе с участием обоих сторон на началах равноправия и под фактическим руководством серьезных коммунистов, понимающих всю важность и остроту национального момента".
Думаю, что все это далеко от империализма. Думаю, что на этом ультралевые могут кое-чему поучиться. Готов заранее признать, что далеко не все это проводилось на деле. Извращений на китайской дороге было несомненно не меньше, а больше, чем в Москве. Именно поэтому оппозиция и ведет свою непримиримую борьбу. Но плох тот политик, который выплескивает из ванны младенца вместе с грязной водой.
Я разъяснил выше, в каком смысле сталинская фракция ответственна за провокацию Чан-Кай-Ши. Но, допустим, что это не так. Допустим, что сталинская бюрократия наделала новых глупостей, которые непосредственно облегчили врагу удар по советской республике. Какой же отсюда вывод? Тот ли, что не нужно защищать советскую республику? Или тот, что нужно освободить ее от сталинского руководства? Передовица "Против течения" преступным образом скатывается к первому выводу. Она заявляет, что не может стать на сторону сталинской бюрократии и ее авантюристской войны. Как будто в случае войны дело шло бы о сталинской бюрократии, а не об Октябрьской революции и заложенных в ней возможностях. Чтоб казаться еще более глубокомысленным, автор передовицы говорит: "Оппозиция не может указать особого лекарства в нынешнем тяжелом кризисе". Трудно себе представить позицию более гибельную. Ведь это позиция не революционера, а стороннего наблюдателя. А как быть русскому революционеру? Как быть советским борцам оппозиции в случае войны? Занять нейтральную позицию? Автор даже не задумывается об этом. Почему? Потому, что им руководит точка зрения не революционера, непосредственно участвующего в борьбе, а нотариуса, который регистрирует действия двух сторон, лично не вмешиваясь в них.
Сталинцы не раз пытались подкинуть нам обвинение то в пораженчестве, то в условном оборончестве. Этому вопросу посвящена была моя речь 1-го августа 1927 г. на объединенном пленуме ЦК и ЦКК. В этой речи я говорил:
"Ложь об условном оборончестве - мы бросаем клеветникам в лицо!" Таким образом, мысль не только о нейтралитете, но и об условном оборончестве я называл клеветой и бросал эту клевету сталинцам в лицо. Как же автор передовицы этого не заметил? А если заметил - то почему не напал на меня? Между тем речь эта напечатана в недавно вышедшей на французском языке книге "Искаженная революция".
Речь у меня шла не о какой-либо определенной войне, а о всякой вообще мыслимой войне против Советского Союза. Ибо нужно ничего не понимать, чтобы за происходящими конъюнктурными комбинациями не видеть основного антагонизма между империалистическими государствами и советской республикой. В вопросе о визе для оппозиционера империалисты охотно соглашаются со Сталиным. Но в отношении советской республики они, несмотря на Сталина, остаются смертельными врагами. Каждая война неизбежно вскроет этот антагонизм и неизбежно поставит вопрос о самом существовании советской республики. Вот почему я говорил в названной выше речи: "берем ли мы, оппозиция, под сомнение защиту социалистического отечества? Ни в малейшей степени. Надеемся не только защищать, но и других кое-чему научить. Берем ли мы под сомнение способность Сталина наметить правильную линию для защиты социалистического отечества? Берем, и при том в высшей степени.
"Оппозиция - за победу СССР, она доказала и докажет это делом не хуже других. Но для Сталина дело не в этом. В сущности Сталин имеет в виду другой вопрос, который не решается высказать. Именно: Неужели оппозиция думает, что руководство Сталина не в состоянии обеспечить победу СССР". Да думает.
Зиновьев: Правильно.
И дальше:
"Но ни один оппозиционер не откажется от своего права и долга, накануне войны или во время войны, бороться за исправление партийного курса - как это было в партии всегда, - ибо в этом лежит важнейшее условие победы. Резюмирую: за социалистическое отечество? Да! За сталинский курс? Нет!".
Я думаю, что эта позиция полностью сохраняет свою силу и в настоящий момент.
Л. Троцкий.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 3-4.