Вы мне поставили ряд очень сложных вопросов, касающихся внутреннего развития Советского Союза. Чтоб ответить на эти вопросы серьезно и добросовестно, надо было бы написать несколько статей. В рамках интервью нет возможности дать анализ тех сложных процессов, которые составляют содержание нынешнего переходного хозяйства СССР, образующего мост между капитализмом и социализмом.
Вы знаете, что я обычно уклоняюсь от интервью именно потому, что они слишком легко дают повод для недоразумений даже при условии полной лояльности в передаче. Правда, и воздержание от интервью, как показывает свежий опыт, не ограждает от самых невероятных недоразумений и искажений. В течение последних недель мировую печать обошла телеграмма Рейтера из Варшавы, приписывающая мне взгляды, прямо противоположные тем, какие я излагал и защищаю. Враги советского режима, по крайней мере, наиболее ожесточенные и наименее дальновидные, рассчитывали после моей высылки из СССР, на враждебные с моей стороны действия по отношению к ненавистному им режиму. Они ошиблись, и им ничего не остается в этой области, как обращаться к помощи фальсификаций, рассчитанных на легковерие или злую волю.
Я пользуюсь постановленными вами вопросами, чтобы еще раз заявить, что мое отношение к советскому режиму ни на йоту не поколебалось с тех дней, когда я участвовал в его создании. Борьба, которую я веду, вместе с моими друзьями и ближайшими единомышленниками внутрикоммунистических рядов, затрагивает не общие вопросы социализма, а методы осуществления задач, поставленных Октябрьской революцией.
Если в Варшаве или в Бухаресте надеются на то, что внутренние затруднения в СССР могут отбросить представляемое мною течение в лагерь "пораженцев" Советского Союза, то они жестоко просчитаются, как и их более могущественные вдохновители. В минуту опасности так называемые "троцкисты" (левая оппозиция) будут занимать наиболее боевые посты, подобно тому, как это было в период октябрьского переворота или в годы гражданской войны.
Вы спрашиваете, означает ли новый курс, провозглашенный в недавней речи Сталина, поворот на путь капитализма? Нет, для такого вывода я не вижу никаких оснований. Мы имеем перед собою зигзаг на пути от капитализма к социализму. Взятый в отдельности это есть зигзаг отступления. Но отступление сохраняет все же тактический характер. Стратегическая линия может при этом остаться старой. Необходимость поворота и его острота вызваны ошибками сталинского руководства за последний период. На эти ошибки, как и на неизбежность самого поворота я указывал в течение двух последних лет десятки раз в статьях издающегося за границей (Париж-Берлин) Бюллетеня русской оппозиции. Поворот таким образом, меньше всего явился неожиданностью для левой оппозиции. Говорить по поводу этого поворота об отказе от социалистических целей значит говорить вздор!
Новый курс Сталина может, однако, не только обнадежить некоторых легкомысленных врагов, но и обескуражить некоторых не очень глубокомысленных друзей Советского Союза. Первые боялись, а вторые надеялись, что в течение нескольких лет в СССР исчезнет кулак, крестьянство будет сплошь коллективизировано и воцарится социализм. Вопросу о пятилетнем плане придан был к тому же недопустимый характер призовых скачек. Левая оппозиция решительно предупреждала против этой политики, в частности - против преждевременного и поспешного превращения пятилетки в четырехлетку. Разумеется, надо все сделать для ускорения индустриализации. Но, если бы, по проверке, оказалось, что план осуществим не в 4, а в 5, даже в 6 или в 7 лет, то и это было бы огромным успехом. Капиталистическое общество развивалось неизмеримо медленнее, с гораздо большим числом зигзагов, поворотов и потрясений.
Несомненно, что вызванный предшествующими ошибками руководства нынешний зигзаг вправо означает неизбежное временное усиление буржуазных тенденций и сил. Однако, при сохранении государственной собственности на землю и все основные средства производства, это ни в каком случае еще не означает возрождения капитализма. Последнее вообще немыслимо без насильственного восстановления частной собственности на средства производства, что потребовало бы победы контрреволюции.
Этим я вовсе не хочу отрицать известных политических опасностей, связанных с новым поворотом. Борьба против этих опасностей должна состоять в том, чтоб возродить политическую самодеятельность масс, придавленную бюрократическим режимом Сталина. Именно по этой линии направятся сейчас главные усилия левой оппозиции. При возрождении советов, профессиональных союзов и партии левая оппозиция естественно и неизбежно займет свое место в общих рядах.
Вы спрашиваете о моих собственных планах и перспективах. Я работаю сейчас над вторым томом "Истории русской революции". Если мои политические каникулы продолжатся, я хочу еще написать книгу о 1918 годе, который занимал такое же место в русской революции, как 1793 - по французской. Это был год грандиозных трудностей, опасностей, лишений, величайшего напряжения революционных масс, год наступления немцев, начала интервенции стран Антанты, внутренних заговоров, восстаний, террористических покушений, год создания Красной армии и начала гражданской войны, фронты которой вскоре кольцом окружили московский центр. В этой книге я хочу - в порядке сравнения - подвергнуть анализу гражданскую войну между Северными и Южными штатами Америки. Полагаю, что американского читателя поразят многие аналогии, как они поражали меня самого при изучении гражданской войны в Соединенных Штатах.
Незачем говорить, что я с большим интересом слежу за развитием событий в Испании. Министр иностранных дел Леру высказался в том смысле, что не видит основания отказывать мне в визе. Однако, Временное правительство, руководимое Замора, сочло более осторожным отложить решение вопроса до созыва кортесов и образования нового правительства. Я не премину, разумеется, возобновить свое ходатайство, как только это последнее образуется.
Л. Троцкий.
14 июля 1931 г.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 23.