Во время процесса Л. Д. Троцкий находился в Мексике. На основании телеграмм из Москвы, он опубликовал в американской печати ряд статей о процессе Пятакова-Радека. Ниже мы печатаем, в форме заметок, несколько выдержек из этих статей.
ПОДГОТОВКА ТРОЦКИСТАМИ ВОЙНЫ ПРОТИВ СССР
Телеграммы ТАСС о процессе составляются так, чтоб замаскировать противоречия, бессмыслицы, анахронизмы признаний и оставить только массивные очертания клеветы. Терроризм отступает на задний план. Авансцену занимает подготовка "троцкистами" войны в союзе с Германией и Японией. Даже по телеграммам ТАСС можно проследить, как первоначальная грубая канва обвинения дополнялась новыми более деликатными узорами. Согласно первоначальной версии я заключил союз с Германией и Японией с целью низвержения Сталина (= социализма) и восстановления капитализма в СССР. В обмен за эту услугу я обещал Берлину и Токио в будущем огромные пространства советской территории, а в настоящем - саботаж промышленности, убийство вождей и истребление рабочих. Так отразился план в показаниях менее значительных подсудимых (из 17 я знаю только 7; имена остальных 10 ничего мне не говорят). Радек упорствовал до декабря. Только когда ему представили "признания" всех других и надели тем самым на его шею петлю (о, без всяких физических пыток, без костра и клещей!), Радек согласился дать добровольные признания. Но в качестве более начитанного человека он, очевидно потребовал переработки обвинения. Троцкий стоит не за реставрацию капитализма, а лишь за "приближение" к капитализму. Уступая Японии и Германии Дальний Восток, Украину и прочее, Троцкий рассчитывает вернуть эти области посредством революций в Японии и Германии. ГПУ попыталось представить меня простым фашистом. Чтоб придать хоть тень правдоподобия обвинениям, Радек превращает меня в потенциального революционного антифашиста, но подбрасывает мне "переходный" план, в виде "временного" союза с фашистами и "маленького" расчленения СССР. Через показания подсудимых проходят обе версии: грубая провокаторская мазня, источник которой восходит непосредственно к Сталину, и сложный военно-дипломатический фельетон в стиле Радека. Эти две версии не сливаются. Одна предназначена для образованных и деликатных "Друзей СССР" за границей, другая - для более земных рабочих и крестьян в СССР. Никто на суде не задается вопросом: каким образом троцкисты могут надеяться, что в случае победы империалистских и фашистских стран над СССР, именно они, троцкисты, будут призваны к власти? Что касается меня, то в течение 9 лет (ссылка и изгнание) я в сотнях статей и тысячах писем разъяснял, что военное поражение СССР означало бы неизбежно реставрацию капитализма в полуколониальной форме при фашистском политическом режиме, расчленении страны и крушении Октябрьской революции. Многие из моих бывших политических друзей в разных странах, возмущенные политикой сталинской бюрократии приходили к выводу, что мы не можем брать на себя обязанность "безусловной защиты СССР". На это я возражал, что нельзя отождествлять бюрократию и СССР. Новый социальный фундамент СССР, необходимо безусловно защищать от империализма. Бонапартистская бюрократия будет низвергнута трудящимися массами лишь в том случае, если удастся оградить основы нового экономического режима СССР. Я гласно и открыто порвал на этом вопросе с десятками старых и сотнями молодых друзей. В моем архиве имеется огромная переписка, посвященная вопросу о защите СССР. Наконец, моя новая книга "Преданная Революция" дает подробный анализ военной и дипломатической политики СССР специально под углом зрения обороны страны. Теперь, милостью ГПУ оказывается, что в то время, как я рвал с близкими друзьями, не понимавшими необходимости безусловной защиты СССР против империализма, я на деле заключал союзы с империалистами и рекомендовал разрушать экономический фундамент СССР. Может быть это "макиавеллизм"? Может быть мои книги, статьи, письма только маскировка? Нужно быть совершенным тупицей, чтоб допустить возможность такой психологической и политической двойственности, особенно при интенсивной умственной работе в течение долгого ряда лет. В довершение путаницы, из показаний московских подсудимых, 16-ти как и 17-ти, вытекает, что я вовсе не скрывал своих связей с Гестапо, наоборот, рекомендовал их с первого свидания незнакомым молодым людям и что мои инструкции в этом духе были "известны всем". Для какой же цели служила в таком случае моя напряженная литературная работа? Невозможно воспитывать террористов, пораженцев и саботажников, которым приходится рисковать своей головою, без страстной и постоянной пропаганды этих методов борьбы. Между тем вся моя открытая политическая работа, как и личная переписка были направлены против террора, против саботажа, за безусловную защиту СССР. Я могу это доказать перед любой честной комиссией, перед любым честным судом, если это вообще нуждается в доказательствах. Где же политическая и психологическая база обвинения? Ее нет. Подлог висит в воздухе. Но и этого мало. Ни по грубой версии Сталина, ни из литературного фельетона Радека совершенно не видно, что же собственно практически внесли в союз Германия и Япония? Троцкисты продали Микадо и Гитлеру свои головы. Что получили они в обмен? Деньги - нерв войны. Получали ли троцкисты, по крайней мере деньги от Японии и Германии? Кто? Когда? Сколько? О денежных источниках оппозиции я встретил только два показания: 1) троцкисты получили будто бы нелегально из Госбанка 164 тысячи рублей и 2) Пятаков получил с двух промышленных предприятий комиссионную сумму для конспиративных целей. Оба эти факта, если бы они были верны, свидетельствовали бы как раз о том, что ни Германия, ни Япония денег не давали. Что ж они вообще давали троцкистам? На этот вопрос во всем процессе нет и тени ответа. Союз с Германией и Японией сохраняет чисто метафизический характер.
Койоакан, 28 января 1937 г.
ФИНАЛ?
Моральное фиаско процесса Зиновьева-Каменева вынудило Сталина прибегнуть к процессу Радека-Пятакова. В течение 9 лет Радек и Пятаков были верными орудиями в руках Сталина, который очень дорожил ими, потому что они умнее и образованнее всех его ближайших сотрудников. Но у него не было других видных, известных экс-троцкистов, которых он мог бы пустить в дело для нового демонстративного процесса. Он оказался вынужден пожертвовать Пятаковым и Радеком. Если в начале серии амальгам Сталин казался самому себе изобретателем и творцом новой чудодейственной системы, то сейчас он уже стал ее пленником. Чтоб перекрыть фатальную историю с аэропланом Пятакова, Сталину необходим теперь новый процесс. Где взять людей? Чтоб подкрепить глупую сказку насчет моей связи с Гестапо, нужно организовать специальный процесс немецких инженеров и техников в СССР. Где же финал? Мы уже сказали, что Сталин пытается утолить свою жажду раствором соли.
Сталин играет головами
Судебные амальгамы не могут не поселять страшную тревогу в рядах самой бюрократии. Большинство расстрелянных по последнему процессу - не политические фигуры, а бюрократы среднего и выше-среднего ярусов. За ними были, вероятно, те или другие ошибки, проступки, может быть и преступления. ГПУ потребовало, однако, от них признания в совсем других преступлениях, исторического масштаба, а затем - расстреляло их. Никто из бюрократов не чувствует себя отныне уверенным и спокойным. У Сталина имеются досье всех сколько-нибудь заметных политических и административных фигур. В эти досье записаны все и всякие грехи (неосторожное обращение с общественными деньгами, амурные похождения, подозрительные личные связи, скомпрометированные родственники и пр.). Такую же регистрацию ведут местные сатрапы по отношению к своим подчиненным. В любую минуту Сталин может свалить и смять любого из своих сотрудников, не исключая и членов Политбюро. До 1936 года Сталин, при помощи своих досье, лишь насиловал совесть людей, заставляя их говорить не то, что они думали. С 1936 года он начал открыто играть головами своих сотрудников. Открылся новый период! При помощи бюрократии Сталин подавил народ; теперь он терроризирует самое бюрократию. Бюрократия боится своей изоляции от народа и потому поддерживает Сталина. Сталин боится своей изоляции от бюрократии и пытается заигрывать с народом: отсюда "демократическая" конституция и демагогические процессы.
Политический кризис
Ближайшие сотрудники Сталина переглядываются, спрашивая мысленно друг друга: чья очередь завтра? В то же время народные массы не могут не спрашивать себя: кто правит нами? Каким образом люди, занимавшие до вчерашнего дня важнейшие посты, вдруг оказываются тяжкими преступниками? Каким образом Центральный Комитет эпохи Ленина оказывается весь - за исключением одного лишь Сталина! - состоящим из изменников и предателей? Не наоборот ли? Не потому ли Сталин вынужден топить в крови старые кадры большевистской партии, что сам он окончательно перешел на путь создания новой аристократии?
Политическая система СССР вступила в эпоху глубокого и острого кризиса. Не видеть этого могут только слепцы. Молчать об этом могут только ханжи, притворяющиеся "революционерами", под дешевым титулом "друзей СССР". Господа этого типа оправдываются тем, что разоблачение преступлений сталинской клики оказывает поддержку фашизму. Так иные суеверные люди боятся вслух называть свою болезнь, веря в магию слов. Фашизму помогает сталинская бюрократия тем, что усваивает наиболее отвратительные черты тоталитарного режима. Московские процессы заставили мировое общественное мнение забыть даже о процессе Рейхстага и о кровавой расправе Гитлера над своей оппозицией (30 июня 1934 года)! Можно ли оказать большую услугу фашистским палачам?
Экономические основы СССР сохраняют свой прогрессивный характер. Эти экономические основы трудящиеся массы всего мира и все вообще друзья прогресса призваны защищать всеми средствами. Но ближайшая, наиболее непосредственная опасность этим основам грозит со стороны деморализованной и деморализующей сталинской бюрократии.
Народы СССР окутаны сетью тоталитарной фальши. Первый долг действительных, а не маскарадных друзей СССР сказать народам этой великой страны правду, всю правду, и тем помочь им вырваться из тупика.
Вопрос о международной следственной комиссии не есть мой личный вопрос, или вопрос моей семьи (один мой сын, Сергей, - под ударом в Красноярске, другой, Лев, под ударом в Париже). Это не только вопрос о тысячах оппозиционных советских граждан, дожидающихся расправы. Нет, это вопрос международный. Он глубоко задевает политическое сознание и общественную мораль всех стран. В самых трудных условиях нет более живительного средства, как правда! Вот почему все рабочие организации, все прогрессивные общественные группы, все честные граждане должны поддержать инициативу создания международной следственной комиссии!
Койоакан, 1 февраля 1937 г.
ПОЧЕМУ ГПУ ВЫБРАЛО НОРВЕГИЮ?
Можно возразить: если нельзя было откладывать свидание Пятакова со мной до лета 1936 года, то можно ведь было отодвинуть это свидание назад и "устроить" его в 1933 или 1934 г.г. во Франции, где авиационное сообщение гораздо более развито. Но нет, Франция не годилась. Франция относилась к прошлому. Между тем важнейшей практической, непосредственной задачей процесса было добиться моей высылки из Норвегии: не легальной выдачи (для этого нужна была бы судебная процедура в Норвегии, совершенно неприемлемая и невозможная для ГПУ!), а простой высылки - куда? - в объятия ГПУ: мексиканской визы в Москве не предвидели! Немедленно после процесса 16-ти (август 1936 года) Москва особой нотой потребовала моей высылки. Норвежское правительство ответило, что, во-первых, вменяемые мне в вину деяния относятся к периоду до моего въезда в Норвегию (речь министра иностранных дел); что, во-вторых, ныне я интернирован и, следовательно, не могу представлять "опасности". После этого Москва новой нотой возложила "ответственность за последствия" на норвежское правительство. Через своего адвоката Пюнтервольда я тогда же письменно предостерег норвежское правительство насчет того, что слова об "ответственности" надлежит понимать не как простую дипломатическую фразу, а как подготовку новой, уже не копенгагенской, а ословской амальгамы. 15 сентября я писал адвокату из Сундби, места заключения: "Как может, однако, ГПУ создать какую либо "норвежскую" амальгаму? Этого я не знаю... Дело, во всяком случае, не легкое. Искусство ГПУ сведется к тому, чтобы найти Ольбергов, Берманов-Юриных и пр., которые получили бы свои директивы прямехонько из Осло... Кто знает? Агент ГПУ может заявиться к вам, г. адвокат, чтобы самым дружественным образом справиться о моем здоровьи, а затем этот негодяй заявит на новом процессе, что через посредство адвоката Пюнтервольда он получил химически написанные террористические инструкции, которые он затем, разумеется, "из предосторожности" сжег. Чтоб украсить свои показания, он может украсть с вашего стола парочку конвертов с адресами". Я требовал, чтоб это мое предостережение было опубликовано в печати, надеясь таким путем затруднить организацию нового подлога. Но норвежское правительство предпочло конфисковать мое заявление и тем самым развязало руки ГПУ...
Теперь понятно, почему Пятаков должен был прилететь именно в Осло.
Койоакан, 31 января 1937 г.
ПОЧЕМУ ГПУ ВЫБРАЛО ДЕКАБРЬ?
Почему ГПУ выбрало для полета Пятакова в Осло столь неудобный месяц для авиации, как декабрь? Объяснение найти нетрудно. Я прибыл в Норвегию в июне 1935 года и болел все лето. Об этом ГПУ имело, разумеется, сведения. Устроить Пятакову "свидание" летом значило рисковать наткнуться на такой период, когда я лежал в постели. В октябре я поместился в больницу в Осло, где провел шесть недель: факт этот был известен ГПУ из газет. Ни октябрь, ни ноябрь, таким образом, не годились для полета Пятакова. После выхода из больницы я, по расчетам ГПУ, должен был быть вполне пригоден для конспиративных передвижений, свиданий и заговоров. Правда, норвежский декабрь неудобен для авиации. Но следующие зимние месяцы еще менее удобны. Отложить полет до весны 1936 года? Но тогда у Пятакова не останется совсем времени на организацию всех тех крушений и разрушений, которые развернулись на протяжении "стахановского" года. Мы приходим, таким образом, к выводу, что ГПУ действовало не наобум, а серьезно, вдумчиво, с календарем в руках. Можно даже сказать, что по совокупности обстоятельств, декабрь являлся наиболее пригодным из всех месяцев года. Если в этом месяце в Осло не прилетело ни одного иностранного аэроплана, то это, во всяком случае, не вина ГПУ.
Койоакан, 31 января 1937 г.
ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА ПОДСУДИМЫХ
История с аэропланом Пятакова убедительна для всех. Но кто захочет глубже вдуматься в дело, для того фальшь процесса станет ясна из каждого показания и каждой реплики. В этом процессе нет ничего натурального, живого, человеческого. Процесс без психологии, процесс автоматов, а не людей. Страшные заговорщики и террористы каются хором, как малые дети. Старые закоренелые "троцкисты" клеймят Троцкого и поют гимны Сталину, которого они вчера собирались будто бы убить. Где и когда было видано что-либо подобное? Радек объясняет, что причиной его преступлений было неверие в возможность построить социализм в одной стране. Но за последние 8 лет Радек написал множество статей, доказывающих такую возможность. Оказывается, этим статьям не нужно верить: все это была фальшь и ложь. Только после 20 декабря 1936 года, в тюрьме ГПУ, Радек, действительно, вполне и искренно убедился, что в СССР восторжествовал социализм. Пятаков более 12 лет руководил промышленностью, вырабатывал планы, строил заводы, делал бесчисленные публичные отчеты, радовался успехам, скорбел от неудач. Теперь оказывается, что он на самом деле ненавидел советскую промышленность, разрушал ее и истреблял рабочих. Все это он делал из ненависти к Сталину и из любви к Троцкому. Только попав в одиночную камеру, он в течение одного-двух месяцев возненавидел Троцкого и полюбил Сталина пламенной любовью. Высшей школой социализма, сталинизма и искренности оказывается, таким образом, тюрьма ГПУ!
Все это похоже на тифозный бред. Однако, в этом бреде есть система. Чтоб ее понять, надо отбросить все критерии индивидуальной человеческой психологии. Подсудимые, как личности, не существуют. Они растоптаны до суда. Они лишь арапы ГПУ, которое разыгрывает воспитательный спектакль на тему "троцкизм есть источник зла". На глазах всего мира они бросаются под колесницу Махабгарата. Но в отличие от верующих индусов они делают это не добровольно, не из слепого фанатизма, не в религиозном исступлении, а холодно, безнадежно, из под палки, которая загнала их в тупик.
Прокурор Вышинский заявил, что нынешний процесс означает "конец Троцкого и троцкизма". Нет, московский процесс не конец. Настоящий процесс против организаторов подлога только начинается. Через все угрозы, препятствия и опасности мы доведем этот процесс до конца.
Л. Троцкий.
Койоакан, 30 января 1937 г.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 54-55.