Ã. Â. Ïëåõàíîâ
Сочинения Òîì I.
Экономическая теория Карла Родбертуса-Ягецова
I.
(Жизнь и практическая деятельность)Прежде чем перейти к экономическому учению Родбертуса, мы позволим себе остановить внимание читателя на его жизни и практической деятельности. На это потребуется тем менее времени, что, вопервых, скольконибудь полной его биографии до сих пор не существует, а вовторых, большая часть жизни Родбертуса протекла в мирной тиши ученого кабинета, вдали от политических тревог и волнений. Естественно поэтому, что биография Родбертуса и не могла бы возбуждать в. читателе того живого интереса, который вызывается одной какой-нибудь «страницей из жизни Лассаля».
Карл Родбертус-Ягецов родился в 1805 году в Померании, учился сначала во Фридланде, потом в Геттингене и в 1827 году, окончивши университетский курс, поступил на службу. Но уже в начале тридцатых годов он вышел в отставку и всецело посвятил себя научным занятиям, к поземельным собственникам и «капиталистам», т. е. людям, доход которых образуется из процентов с отданного взаймы денежного капитала. По его мнению, эти способы получения дохода, без всякого труда, были главной причиной большей части общественных бедствий настоящего времени. Фон Кирхман совершенно упускал из виду, что прибыль предпринимателя представляет собою такой же неоплаченный труд работника, как и поземельная рента или процент на денежный капитал. Ответом на эти статьи фон Кирхмана и явились «Социальные письма» Родбертуса, в которых последний противопоставил взглядам Кирхмана и других писателей свою собственную теорию ренты и промышленных кризисов. «Sociale Briefe an von Kirchmann», вышедшие в 1850—51 годах, содержат уже более полное и подробное изложение экономического учения Родбертуса, чем первый труд его «Zur Егkenntnis etc.». Вместе с тем, они являются последним сочинением нашего автора, посвященным общим вопросам народного хозяйства. Правда, немецкая литература обогатилась с тех пор еще не одним трудом, вышедшим изпод пера Родбертуса. Но это были специальные сочинения, посвященные частным практическим вопросам и лишь мимоходом затрагивавшие основные теоремы экономической науки. К этой категории относятся исследования Родбертуса о поземельном кредите, из которых главное, «Zur Erklärung und Abhülfe der heutigen Kreditnoth des Grundbesitzes», вышло в 1869 году в Иене. К тому же периоду литературной деятельности нашего автора относятся две небольшие брошюры его по рабочему вопросу. Когда Лассаль начал свою агитацию в среде немецких рабочих, комитет «Рабочего союза» обратился к автору «Социальных писем» с просьбой вступить в возникающую организацию или, по крайней мере, помочь ей советами и указаниями. Лассаль с самым горячим сочувствием относился к мысли привлечь на сторону «Союза» Родбертуса, «Письма» которого он, по его собственным словам, прочел еще в 1853 г. «с величайшим вниманием». Родбертус уступил письменным настояниям Лассаля и переслал ему для напечатания свое «Открытое письмо комитету немецкого рабочего союза», которое и появилось в 1863 году в Лейпциге. Но желанного Лассалем полного соглашения между ним и Родбертусом всетаки не произошло. Последний не принял активного участия в начинавшемся рабочем движении и, несмотря на неоднократные просьбы Лассаля, не появился даже ни на одном рабочем собрании. Родбертуса смущала выработанная Лассалем программа союза, в которой требование всеобщего избирательного права занимало первое место. Лассаль добивался его, как известно, с целью образования особой политической партии рабочих, что, как мы уже сказали выше, казалось Родбертусу не только излишним, но даже и вредным. Это и был важнейший пункт разногласия, о который разбились все стремления этих замечательных людей к взаимному сближению.
С большим сочувствием отнесся Родбертус к «социально-консервативному» изданию «Berliner Revue», издававшемуся Рудольфом Мейером. Родбертус не отказался сотрудничать в нем и написал для него несколько статей. Самою интересною из них является статья «О нормальном рабочем дне», вышедшая в 1871 году отдельной брошюрой. Родбертус излагает в ней подробнее, чем в каком-либо другом своем сочинении, «практические предложения» свои, для которых главные труды его являлись лишь «необходимой теоретической основой». Он доказывает в ней необходимость таких законодательных постановлений, которые позволили бы рабочим «воспользоваться увеличением производительности национального труда», не нарушая в то же время «прав поземельных собственников и капиталистов». Для оценки экономической доктрины нашего автора брошюра эта имеет очень важное значение. Нам придется поэтому еще неоднократно возвращаться к ней в нашем дальнейшем изложении. Теперь же мы скажем несколько слов о другого рода работах Родбертуса, тесно связанных с экономическим его исследованием.
Как увидит читатель ив следующих глав нашей статьи, одною из характернейших особенностей учения Родбертуса было убеждение его в том, что существующие ныне формы общественно-экономических отношений нельзя рассматривать, как постоянные и неизменные, возникшие с первых же шагов экономической деятельности человека и безусловно для нее необходимые. Свойственный капиталистическому обществу способ производства, обмена и распределения представлялся ему не более как «исторической категорией», созданной экономической необходимостью и носящей в самой себе задатки дальнейшего своего развития и преобразования. Естественно было поэтому, что исследования Родбертуса не ограничивались экономической жизнью современного общества. Ему необходимо было обратиться к изучению истории, чтобы открыть в ней законы, под влиянием которых совершаются образование и смена общественно-экономических формаций. И он не только хорошо ознакомился с экономической историей цивилизованных народов, но и внес несколько ценных вкладов в литературу этого предмета. С 1864 г. он стал помещать свои исследования по политической экономии классической древности в «Jahrbücher für Nationale-Oekonomie und Statistik», издававшихся Бруно Гильдебрандом. Первым из этих историко-экономических трудов Родбертуса был переведенный ныне на русский язык опыт об «адскрипциях, инквилинах и колонах». За ним последовали статьи «об истории римского трибута со времен Августа», «о стоимости денег в древнем мире» и т. д. И хотя работы этого рода далеко не составляют главной ученой заслуги Родбертуса, но историки оказались более внимательными к трудам не принадлежащего к их цеху писателя, чем экономисты. Исторические исследования Родбертуса еще при жизни его обратили на себя серьезное внимание специалистов. По словам Ад. Вагнера, исследования эти «высоко ценятся историками-специалистами». Хотя некоторые его заключения, — например, по вопросу о возникновении колоната, — до сих пор еще подвергаются оспариванию, но даже те, которые пришли по этому вопросу к другим выводам, относятся к трудам его с величайшим уважением. Даже такой выдающийся знаток римских древностей, как Л. Фридлендер, сознается, что ему в его исследованиях о римском народонаселении «оказывали существенную услугу подробные письменные указания Родбертуса». Ад. Вагнер совершенно верно прибавляет, что Родбертус имел «почти перед всеми без исключения историками и филологами огромное преимущество, заключавшееся в основательном знакомстве с политической экономией и сельскохозяйственной техникой». Благодаря своим обширным экономическим познаниям он умел поставить изучаемое им историческое явление на реальную почву развития общественного хозяйства. Таким образом, он сразу выходил из заколдованного круга туманных гипотез о «народном духе» и влиянии этого «духа» на политическую и правовую историю общества. Для примера сошлемся на вопрос о причинах перехода рабства в ту форму зависимости, которая известна под именем крепостничества. Известно, что вопрос этот давно уже привлекал к себе внимание историков, при чем одни приписывали названный переход влиянию христианства, другие апеллировали к особым свойствам «германского духа». Первым противоречили несомненные исторические факты[1], вторые ничем не могли подтвердить свою мысль. Родбертус взглянул на дело с точки зрения экономической, и оно, — по крайней мере, по отношению к римским хозяйственным условиям, — представилось в совершенно ясном свете. В своем исследовании об «адскрипциях, инквилинах и колонах» он показал, что для «интенсивного, отличного от римского способа обработки полей необходима была непосредственная выгода самого возделывателя, а отсюда — участие владельца и, вследствие этого, только мелкое хозяйство. При наших теперешних общественных условиях это повело бы к образованию свободного класса арендаторов мелких участков с платою аренды деньгами. «Но одних вольноотпущенников было недостаточно для образования такого класса, да к тому же существовали уже кроме того рабы, которые приставлены были к лавкам и мелочным лавочкам на условиях, аналогичных с полевыми инститорами. Что же касается денежной аренды, то, повидимому, и начато было с нее, но по тем же причинам, которые лежали в общих условиях древнего натурального хозяйства, и вследствие обесценения денег, от нее должны были отказаться. Словом, мелкое хозяйство и мелкая аренда, вынужденные обстоятельствами, видоизменились под влиянием существовавших условий так, что в арендаторы брались, главнейшим образом, рабы и аренда уплачивалась при этом натурой». Затем, под влиянием государственных потребностей, «законодательство прикрепило колонов к земле», и рабы-арендаторы превратились в крепостных, плативших «вместо прежней произвольной аренды только канон»[2].
Это исследование Родбертуса показывает, что и решение более общего вопроса о причинах исчезновения рабства и замены его крепостною зависимостью в средневековой Европе может быть найдено лишь в хозяйственных условиях того времени. И в этом смысле «Исследования в области национальной экономии классической древности» имеют большое философско-историческое значение.
Но если до сих пор редки экономисты, рассматривающие хозяйственный строй современной Европы как преходящую «историческую категорию», то нужно сознаться, что еще реже встречаются историки, отводящие экономическому «фактору» надлежащее место в своих обобщениях. Неудивительно поэтому, что интерес, возбужденный историческими исследователями Родбертуса в среде специалистов, ограничивался пределами того или другого из разработанных им вопросов. Его оригинальные философско-исторические взгляды, — по свидетельству того же Ад. Вагнера, — «обратили на себя гораздо менее внимания», а еще того менее встретили они согласия и одобрения.
Сотрудничество Родбертуса в гильдебрандовских «Jahrbücher» продолжалось до 1874 года, к которому относится последнее напечатанное историческое его исследование «Bedenken gegen den von den Topographen Romʼs angenommenen Tract der Aurelianischen Mauer». История не отвлекла его, однако, от главного предмета его занятий — общих вопросов политической экономии. В 1875 году вышло новое издание двух последних «Писем» его к Кирхману. В предисловии к этому изданию Родбертус говорит, что он «намеревался прибавить к этим двум письмам новый отдел, который рассматривал бы логическую сущность главных национально-экономических понятий в различных исторических, одна другую сменяющих формах их развития».
В этом отделе он имел в виду «провести резкую черту различия между логическими и историческими категориями во всех частях экономической науки, главным же образом в учении о капитале». Но ему не удалось исполнить это намерение. Продолжительная болезнь, к которой присоединилась еще потеря глаза, помешала ему докончить этот написанный уже начерно отдел ко времени печатания второго издания его «Социальных писем к Кирхману», а через пять месяцев по выходе в свет этого издания Родбертуса уже не стало. Он скончался в своем имении Ягецове 6го декабря 1875 года от воспаления легких. Один из друзей покойного, биограф и издатель фон Тюнена, Шумахер-Цархлин взял на себя приведение в порядок и издание оставшегося после него «литературного наследства». А оно оказалось очень ценным. В бумагах Родбертуса было найдено введение к «Социальным письмам», написанное для предполагавшегося его первого «Письма», не вошедшего в издание 1875 года. Почти совершенно оконченным и готовым к печати оказалось новое, четвертое «Письмо», представляющее собою, очевидно, тот «новый отдел», который Родбертус считал необходимым для законченного изложения своих воззрений. Этому отделу был посвящен последний остаток сил семидесятилетнего ученого. Не далее как за две недели до своей смерти Родбертус писал Ад. Вагнеру, что его «приезд в Берлин замедляется все более и более», так как он «непременно хочет окончить» свое продолжение «Социальных писем к Кирхману». Это сочинение появилось в печати под именем «Капитала» после того, как написаны были эти статьи. Оно не дает, однако, ничего нового для характеристики экономических взглядов Родбертуса. Из других рукописей заслуживает особенного интереса незаконченное еще исследование о распределении национального дохода в Англии. Это исследование должно было служить иллюстрацией к учению Родбертуса о распределении дохода между различными классами современного общества.
Весьма интересным дополнением к литературным трудам Родбертуса может служить переписка со многими из его современников. По замечанию Ад. Вагнера, «Родбертус был одним из тех немногих, которые пишут теперь длинные ученые письма». Он охотно вступал в переписку со всеми, обращавшими на себя его внимание оригинальностью своих воззрений или готовностью содействовать осуществлению его «практических предложений». Мы говорили уже выше, что в самый горячий период агитации Лассаля Родбертус состоял с ним в переписке, касавшейся как практической злобы дня, так и общих вопросов экономии и права. Письма Лассаля к Родбертусу, найденные в бумагах последнего, вышли потом отдельным изданием. Нельзя не пожалеть, что до сих пор не найдены письма Родбертуса к Лассалю, и, таким образом, знакомство наше с перепискою этих двух замечательных людей остается односторонним. Но зато уже несколько лет тому назад обнародованы письма Родбертуса к Ад. Вагнеру и архитектору Петерсу в Шверине[3]. В профессоре Вагнере он надеялся, повидимому, встретить экономиста, способного усвоить более широкое миросозерцание, чем то, на котором остановились молодые отпрыски «историко-реалистической школы» — катедер-социалисты. Впоследствии он убедился, повидимому, в неосновательности своих ожиданий, как об этом можно судить, по крайней мере, по письму его к тому же Ад. Вагнеру, от 20го июня 1872 года. Мы приведем отрывок из этого письма, так как сам Ад. Вагнер справедливо замечает, что «оно характеризует принципиальное отношение Родбертуса к социальному вопросу». Речь идет в этом письме о задуманном в 1872 году плане объединения экономистов «антиманчестерского» направления. «Я не могу выразить вам, — писал по этому поводу Родбертус, — до какой степени счастливою кажется мне мысль об объединении людей науки против этого псевдонаучного направления (т. е. «манчестерства»)... Но, признаюсь вам, я не думаю, чтобы ваше объединение могло и должно было идти дальше единодушного протеста против манчестерства. В социальном вопросе вы не согласитесь и не можете согласиться между собою. В лучшем случае вы должны будете выработать, чтобы не разойтись, род мозаичной программы (eine Art Mosaikprogramm), в которую каждый положит свой камень. Но я думаю, что это имело бы свои большие неудобства и скорее усыпило бы, чем возбудило внимание общества». Поэтому Родбертус просит при выработке программы «обойтись без его участия». Он прибавляет, что участие повело бы ко взаимным неудовольствиям. «При вашем благосклонном мнении обо мне вы совершенно упустили из виду, каким злостным еретиком, какою черною национально-экономическою душою являюсь я в вашей науке... Поэтому многие приняли бы меня за «Бебеля высшего сорта», и вы сами были бы, в конце концов, не рады, что связались со мною по поводу социального вопроса». И действительно, членам эйзенахского союза вообще, а профессору Ад. Вагнеру в особенности, Родбертус был далеко не товарищ. При всем своем «радикальном консерватизме», он никогда не стал бы провозглашать бисмарковский способ решения рабочего вопроса квинтэссенцией социально-реформаторской мудрости, как это делал Ад. Вагнер во время последних выборов в рейхстаг.
Что касается архитектора Петерса, то он заинтересовал Родбертуса составлением «Вспомогательных таблиц» для определения «нормального рабочего дня». Таблицы эти имели огромное значение для «практических предложений» автора «Социальных писем к Кирхману», и нам придется еще коснуться их, равно как и возникшей по поводу их переписки, когда мы будем говорить о предложенных Родбертусом способах решения социального вопроса.
Переходя теперь к изложению его экономической теории, мы напомним читателю, что нашему автору не удалось издать ни одного сочинения, которое могло бы назваться полным и систематическим изложением его учения. Нам придется, поэтому, пользоваться как различными литературными произведениями, так и ученою перепискою Родбертуса. При этом мы можем не стесняться в нашем изложении соображениями о времени выхода того или другого из его сочинений. Он сам говорил, что во все продолжение своей ученолитературной деятельности он неизменно держался одних и тех же политико-экономических воззрений.
__________________________________
Ïðèìå÷àíèÿ
1 Ср. Histoire de lʼesclavage ancien et moderne par A. Tourmagne, главу III пятой книги Le christianisme atil détruit lʼesclavage?, a также F. Laurent, „La féodalité et lʼeglise" главу — ,,Affranchissement des serfs".
2 См. „Исследования в области национальной экономии классической древности". Выпуск первый, стр. 15, 34—35.
3 Статья эта была уже окончена, когда появилась в печати переписка Родбертуса с Рудольфом Мейером, в виде двух небольших томиков, содержащих в себе также некоторые статьи Родбертуса из «Berliner Revue». Нам придется коснуться этого издания при оценке «практических предложений» автора.